«Всяк человек мал. Мал он в качающейся люльке, и мал в некрашеном гробу. Но велик тот, кто помнит об этом и не позволяет своей фантазии буйствовать, мечтать о мнимом величии смертного человека. Велик тот, кто не бежал впереди паровоза, кто не мечтал поворачивать реки вспять или покорять холодный космос, но кто после простого, но сытного обеда обращал взор свой в красный угол, где горит перед образом лампада, и без притворства говорил: «Благодарю Тебя, Господи!».

«А проверяется «на вшивость» человек смертным часом. Это — важнее всего. Кто мирно умер, тот красиво жил»

«(Про Розанова) При жизни он столько всякого наболтал, столько слов выпустил в мир из-под пишущей руки. Судя по этим словам, он был с Христом в сложных отношениях. Однако продолжение совершенно неверное: Но смерть, эта прекрасная незнакомка, расставляющая точки над «і», проявила в нём Христова угодника. Кажется странным выражение «прекрасная незнакомка» в отношении смерти. Если вспомнить, например, «Мытарства блаженной Феодоры», а именно то, в каком виде там являлась смерть, как-то не захочется такие эпитеты употреблять…Его критиковали, а он плевать хотел. Знай себе писал, что думал, вплоть до мнений противоположных. «Мысли всякие бывают», — говорил он после. Что он вообще сказал? Ой, много»

«Розанов много говорил и писал о сексе. То, что читалось тогда как вызов, как дерзость и эпатаж, сегодня читается как лекарство.»

«Я тоже морщу нос, психую, машу руками, натыкаясь на некоторые пассажи. Но потом возвращаюсь к его строчкам и вижу: частности не слишком важны. В целом — молодец»

«Достоевский — это Ницше наоборот, «православный Ницше». Розанов — это Фрейд наоборот, «православный Фрейд». Но не только. Он — певец семьи и маленького счастья, которое есть единственное счастье, а потому — единственно великое».

«Хваленая русская душа – душа недисциплинированная, разболтанная, не аскетичная в быту. Многим это стыдно признать и они готовы драться, потому что считают себя хранителями истины»

«….вся наша церковная жизнь — слепок с устаревшего католицизма. Только невежа этого не видит, но невежа же и шумит громче всех. Сами католики давно изменились, а мы все их ошибки повторяем. Ну, так давайте хоть и в отношении кодов подражать католическому спокойствию! Нет. Суетятся наши эсхатологи на манер пятидесятников, и не достучишься до них.»

«…нужно заново «сформулировать идеал мужа и отца. Не только ведь мужчина-монах или мужчина-полководец святы и подражания достойны. А смиренный и двужильный работяга, не пропивающий зарплату, воспитывающий детей, да еще и молящийся Богу перед сном разве не свят?»

«Я не вижу никакого церковного возрождения. Поп ходит, кадилом машет, народ идет с яичками тогда-то, а с веточками тогда-то, и все это в ХХІ веке совершенно не рабочая идея, она не живучая. Это отрыжка ХІХ века, это последыши древних идей Западной Европы, которые уже пережиты в самой Европе.»