2003 года Стенограмма встречи сектантов, посвященной десятилетию "открытых гонений" на Сретенско-Преображенское братство (часть2) - 26 Декабря 2003 - ВСЕ ЕРЕСИ

    

«современные ереси, лжеучения и нарушения канонов Православной Церкви»

 НОВОСТИ  •  ИНФОРМАЦИЯ О САЙТЕ  •  ПРАВОСЛАВНОЕ ИСПОВЕДАНИЕ ВЕРЫЛЖЕПРАВОСЛАВИЕ В ЛИЦАХ •  ЕРЕТИЧЕСКИЕ ОРГАНИЗАЦИИ  •  ОСНОВНЫЕ ПОНЯТИЯ • ФОТОАЛЬБОМ  •  ВИДЕО
БРАТЬЯ И СЕСТРЫ! ПРОЕКТ НУЖДАЕТСЯ В ВАШЕЙ ПОДДЕРЖКЕ! РЕКВИЗИТЫ ДЛЯ ПОЖЕРТВОВАНИЙ: ЯНДЕКС-ДЕНЬГИ - 410011201452657, WEBMONEY - R338898210668, Z104647489717 
Меню сайта
Категории раздела
АВТОКЕФАЛИЯ УПЦ МП [32]
АГАПЫ [1]
АМОРАЛИЗМ [3]
АНТИХАЛКИДОНИТЫ [46]
АПЭ И КПД [0]
АТЕИЗМ [2]
АСТРОЛОГИЯ [1]
БАПТИЗМ [8]
БЕССАРАБСКАЯ МИТРОПОЛИЯ РУМЫНСКОЙ ПЦ [0]
БИОЭТИКА [10]
БОГОСЛУЖЕНИЯ В ИНОСЛАВНЫХ ХРАМАХ [6]
БРАДОБРИТИЕ [1]
БУДДИЗМ ИНДУИЗМ ЯЗЫЧЕСТВО [15]
ВОСЬМОЙ СОБОР [102]
ГЛОССОЛАЛИЯ [1]
ДИОМИДОВЦЫ [0]
ДУХОВНОЕ ОБРАЗОВАНИЕ [81]
ЕВАНГЕЛЬСКИЕ ГРУППЫ [3]
ЕРЕСЬ АРХИМ. ТАВРИОНА (БАТОЗСКОГО) [2]
ЕРЕСЬ МИТР. АНТОНИЯ СУРОЖСКОГО [5]
ЕРЕСЬ О ГРАНИЦАХ ЦЕРКВИ [16]
ЕРЕСЬ О НЕВЕЧНОСТИ МУК [9]
ЕРЕСЬ О ПЕРВОРОДНОМ ГРЕХЕ [2]
ЕРЕСЬ О ПРИРОДЕ ХЛЕБА И ВИНА [1]
ЕРЕСЬ О ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ПРИРОДЕ СПАСИТЕЛЯ [0]
ЕРЕСЬ О. АЛЕКСАНДРА МЕНЯ [28]
ЕРЕСЬ О. АЛЕКСАНДРА ШМЕМАНА [13]
ЕРЕСЬ О. ГЕОРГИЯ КОЧЕТКОВА [45]
ЕРЕСЬ О. ИОАННА МЕЙЕНДОРФА [1]
ЕРЕСЬ О. ПАВЛА ФЛОРЕНСКОГО [2]
ЕРЕСЬ О. СЕРГИЯ БУЛГАКОВА [1]
ЕРЕСЬ ПРОФ. ОСИПОВА [2]
ЕРЕТИЧЕСКИЕ КНИГИ [16]
ЕРЕТИЧЕСКИЕ СМИ [1]
ЖЕНСКОЕ СВЯЩЕНСТВО [25]
ЗАПАДНЫЙ ОБРЯД В ПРАВОСЛАВИИ [1]
ЗАЩИТА КОЩУНСТВА [9]
ИКОНОБОРЧЕСТВО [4]
ИМЯБОЖНИЧЕСТВО [2]
ИСЛАМ [52]
ИУДАИЗМ [30]
КАЛЕНДАРНАЯ РЕФОРМА [16]
КАТОЛИЦИЗМ [159]
КОЗЛОГЛАСИЕ [1]
КОЛЛАБОРАЦИОНИЗМ [2]
КОНСТАНТИНОПОЛЬСКИЙ ПАТРИАРХАТ [0]
КРИПТОХРИСТИАНСТВО [2]
КРИТИКА СВЯТЫХ [0]
КРИТИКА ЦЕРКВИ [2]
ЛЖЕМИССИОНЕРСТВО [14]
ЛЖЕСТАРЧЕСТВО [4]
ЛИТУРГИЧЕСКОЕ ОБНОВЛЕНИЕ [42]
МАРОНИТЫ [1]
МАСОНСТВО В ЦЕРКВИ [1]
МОЛИТВЫ С ЕРЕТИКАМИ [38]
МОШЕННИКИ [2]
НАГРАЖДЕНИЕ И ПОЗДРАВЛЕНИЯ ЕРЕТИКОВ [36]
НАРУШЕНИЕ ПОСТОВ [3]
НЕСВЯТЫЕ СВЯТЫЕ [1]
НИКОДИМОВЦЫ [1]
ОККУЛЬТИЗМ [4]
ОСВЯЩЕНИЕ НЕПОТРЕБНЫХ МЕСТ [6]
ОТМЕНА КАНОНОВ [0]
ОТРИЦАНИЕ ЧУДЕС [0]
ОФИЦИАЛЬНЫЕ ОБРАЩЕНИЯ К СВЯЩЕННОНАЧАЛИЮ [14]
ПЕРЕВОДЫ И ИЗМЕНЕНИЯ Ц-СЛ ТЕКСТОВ [11]
ПОЛИТИЧЕСКОЕ ПРАВОСЛАВИЕ [9]
ПОМИНОВЕНИЕ УСОПШИХ [7]
ПРАВОСЛАВНАЯ КУЛЬТУРА [28]
ПРАВОСЛАВНАЯ МЕДИЦИНА [7]
ПРАВОСЛАВНАЯ ПСИХОЛОГИЯ [4]
ПРАВОСЛАВНАЯ ЭКОЛОГИЯ [8]
ПРАВОСЛАВНЫЕ БАЙКЕРЫ [12]
ПРАВОСЛАВНЫЙ БАНКИНГ [0]
ПРАВОСЛАВНЫЙ СПОРТ [40]
ПРАВОСЛАВНЫЙ ЮМОР [4]
ПРОРОЧЕСТВА [7]
ПРОТЕСТАНТИЗМ [14]
РОК-РЭП-ПОП-ДЭНС-МИССИОНЕРСТВО [12]
РПЦЗ [0]
РПЦЗ (А) [0]
СКАУТЫ [2]
СОВРЕМЕННЫЕ ХРАМЫ [4]
СОДОМСКИЙ ГРЕХ [17]
СОЦИАЛЬНАЯ КОНЦЕПЦИЯ [0]
СОЦИАЛЬНОЕ ХРИСТИАНСТВО [1]
СТАРООБРЯДЧЕСТВО [4]
СТЯЖАТЕЛЬСТВО [6]
ТАБАКОКУРЕНИЕ [0]
ТАИНСТВО БРАКА [4]
ТАИНСТВО ЕЛЕООСВЯЩЕНИЯ [0]
ТАИНСТВО КРЕЩЕНИЯ [6]
ТАИНСТВО СВЯЩЕНСТВА [2]
ТОЛЕРАНТНОСТЬ [7]
ТРАНСГУМАНИЗМ [4]
ТРУДОВАЯ ДЕЯТ-ТЬ КЛИРА [5]
УАПЦ [1]
УГКЦ [0]
УПЦ КП [2]
УПЦК [0]
УРАНОПОЛИТИЗМ [11]
ФИНСКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ [0]
ЦЕРКОВНАЯ ЦЕНЗУРА [1]
ЦЕРКОВНЫЕ ОБЛАЧЕНИЯ [6]
ЭВОЛЮЦИОНИЗМ [13]
ЭКУМЕНИЗМ [81]
Наш опрос
Оцените мой сайт
Всего ответов: 233
Статистика
Яндекс.Метрика Каталог сайтов OpenLinks.RU Каталог сайтов Всего.RU Goon Каталог сайтов
Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0
Главная » 2003 » Декабрь » 26 » 2003 года Стенограмма встречи сектантов, посвященной десятилетию "открытых гонений" на Сретенско-Преображенское братство (часть2)
22:01
2003 года Стенограмма встречи сектантов, посвященной десятилетию "открытых гонений" на Сретенско-Преображенское братство (часть2)

Смех сквозь слезы

Стенограмма встречи сектантов, посвященной десятилетию "открытых гонений" на Сретенско-Преображенское братство (часть2)

17 августа 2003г.

О. Георгий Кочетков: Я помню, как я читал Евангелие в Великий четверг в том 1997 году. Для меня ожило каждое евангельское слово. Это было потрясающе. Я понял, что то, что там написано, это то, что происходит как бы сейчас, в данный момент. Ну, конечно, как всегда, в храме было не слишком много народу, мягко скажем. Все готовились к вечерней литургии, а утром в Великий четверг, когда происходили какие-то важнейшие вещи, многих, увы, слишком многих не было. Мы не смогли, в отличие от Владимирского собора Сретенского монастыря, достичь того полного внутреннего единства, которое было нужно. Здесь было слишком много сердобольных сестер, которые говорили: «А давайте мы дадим ему шанс. Это мы виноваты. Мы его принимаем слишком жестко. Надо его принять с такой любовью, чтобы он мог измениться». Конечно, трудно осуждать этих братьев, сестер за такую наивность. Мы все когда-то были столь же наивны. К сожале¬нию, они не слушали. Я тогда пошел на вещь почти непозволительную: я с амвона не¬множко объяснял ситуацию. Я говорил значительно больше, чем можно говорить в таких случаях. Но все прошло «мимо ушей».
0. Михаил Дубовицкий не признавал наше богослужение, не признавал нашу евхаристию, не признавал русского языка. Это привело к тому, что когда я читал Евангелие по-русски, он в алтаре садился: ну, как же, по-русски это так, это для проповеди можно, а во время проповеди можно посидеть священнику-то, это же не Евангелие. Когда я в день своих именин, на Георгия Победоносца, в Светлый вторник, совершал евхаристию, он повторял не только слова, но и все мои действия, переосвящая Святые Дары, только на церковнославянском языке, по своему служебнику. Я ему сказал, что это недопустимо (я предупредил его еще раньше, потому что попытка этого была накануне). Я думал — мало ли, может быть, он не знает, что этого нельзя делать? Я, конечно, догадывался, что он все понимает, но я знал: его надо предупредить. Я понимал, что жаловаться некому, потому что —как жаловаться тому, кто его послал? Это бессмысленно.

Продолжение совместного рассказа

Он проявил себя по-своему смелым человеком, он не стеснялся, говорил открыто, кто его направляет, с кем он консультируется: архиеп. Арсений. Он чуть-чуть прикрывал отца Тихона. Мы позже узнали, что о. Тихон-то его, в основном, и готовил ко всему этому, как и.вообще Сретенский монастырь. Видимо, такая была установка —Тихона прикрывать, а об Арсении говорить открыто. Но, может быть, он хотел нас запугать, мол, Арсений — всесильный человек в Москве, он занимается Москвой, патриарх не занимается.
И хотя о. Георгий действительно говорил очень много, в надежде на то, что наши братья и сестры что-то увидят и услышат, к сожалению, тут действительно полного единодушия не было. Это было плохо. Правда, когда уж произошли события 29-го июня, когда о. Михаил Дубовицкий в день всех святых российских устроил свою провокацию, которая кончилась плохо для него самого в первую очередь (потому что известная русская пословица «Когда Бог хочет наказать человека, он отнимает у него разум» сработала безотказно и для всех неожиданно — и для него и для нас), из Успенского храма ушли все, даже те, кто немножко осуждал нас. (Не все были, к сожалению, на литургии 29 июня, поэтому кто-то знал о происшедшем только по рассказам). Как в свое время в 1994 году из Владимирского собора Сретенского монастыря ушли все наши прихожане, их было тогда уже около тысячи, так было и в 1997 году, когда нас стало уже в два раза больше.
Накануне 29 июня о. Дубовицкий репетировал в алтаре — вы это, может быть, знаете: садился на пол, делал все то же самое, что назавтра. Он как бы готовился, но мы не знали — к чему. А потом он пришел на литургию, спровоцировал сознательно конфликт на утрене, начал читать канон не так, как его благословили. Мы уже должны были к этому времени начинать литургию, поэтому о. Георгий благословил читать канон на два. А он нарочно встал на амвоне и стал читать параллельно с чтецами на шесть. 0. Георгий ему говорит: «Если Вы хотите прочитать весь текст, идите в алтарь и там тихонько себе прочтите все каноны». Так делается, это нормально было бы. Ну, мало ли, человек такой ревностный, что хочет прочитать праздничную воскресную службу полностью — ну, пожалуйста, кто ж мешает? Сам делай, но литургия должна в 10 часов начинаться.
Сейчас-то нам давно понятно, что все варианты были разработаны не только Шевкуновым, но и его КГБ-шными друзьями, что здесь профессионалы работали. И о. Михаил имел очень четкие указания, что делать в одном, другом, третьем случае. Причем они к этому подготовились очень хорошо. По¬том в этом признался один из милиционеров, да и один из наших знакомых семинаристов, который в тот день гулял по Сретенскому монастырю, видел, как там шла эта подготовка.
С о. Михаилом всегда приходила «группа поддержки», в основном из Сретенского монастыря, хотя и радио «Радонеж» ежедневно вещало, раздувая конфликт и призывая всех своих слушателей в наш храм для поддержки якобы «верного стража православия о. Михаила Дубовицкого». Ну, приходило человек 20—30—40. Мы все снимали всегда на пленку, с первого же дня его появления. А в тот день, когда была основная провокация, так получилось, что у нас было даже две кинокамеры. Правда, снимали, к сожалению, люди крайне неумелые, поэтому некоторые искажения чисто психологического свойства, которые можно было использовать против нас и которые понятны профессионалам, но не очень понятны простому народу, потом-таки и были использованы таким образом. Из наших же пленок, которые мы предоставили для комиссии, образованной патриархом, потом «Радонеж» вместе со Сретенским монастырем сделали монтаж, а на самом деле подделку, которую назвали «Разоблачение». Там были комментарии только с их стороны и были прямые подтасовки и клеветнические вещи. Например, там, где о. Георгий говорит: «Не вызывайте скорую помощь», вырезали «не» и стало звучать: «Вызывайте скорую помощь» и т.д.

Так вот, эта группа поддержки, когда уже начался сам инцидент и Дубовицкий зашел в алтарь и заперся там, вызвала милицию. А перед этим его перестали выпускать из храма, потому что он в облачениях хотел выйти на улицу и начать бучу на улице. Мы же испугались, что он просто окажется под машиной, а мы будем виноваты, или побежит в Сретенский монастырь и оттуда при¬ведет народ и устроит столкновение.
Тот лейтенант, который приехал с нарядом милиции и прошел в алтарь, сказал потом в интервью одному нашему брату две важные вещи: во-первых, что у них, когда они еще только ехали в храм, был приказ не трогать Дубовицкого, а во-вторых, что никакого расследования (на которое ссылался начальник отделения милиции, подписавший на следующий день документ о том, что якобы была драка священнослужителей в алтаре и было избиение) на самом деле не было, что его — единственного из всего наряда свидетеля того, что происходило в алтаре — вообще никто ни о чем не спрашивал и ничего не просил писать или подписывать. Это интервью, к слову говоря, опубликовано в сборнике «Христианский вестник N 3».

Мы много интересного узнали позже, но тогда мы этого не знали. Кто-то из наших прихожан, без благословения и ведома о. Георгия, к сожалению, вызвал скорую помощь, сказав, что человек не в себе, он в алтаре орет, что его бьют, хотя до него никто пальцем не дотрагивается, валяется по полу и, простите, кричит на весь храм, что его убивают. Действительно, приехала психиатрическая скорая помощь. Там был очень интересный врач — старый фронтовик, которого ничем не удивишь и не запугаешь, некий доктор Шафран. Он пришел: «Где у вас тут? Кого тут убивают?» (Смех). Причем все это сохранилось в записи на пленке —как потом вышел милиционер и сказал народу, что священник-то кричит, когда его никто не трогает, и никакого насилия не совершается: «Просто батюшка немного не в себе». Он говорил про Дубовицкого, естественно. (Смех). Понятно, что в пленке Сретенского монастыря «Разоблачение» ничего этого нет. Все это было вырезано, все было поставлено с ног на голову.

Доктор долго разговаривал с отцом Михаилом, призывал его не беспокоиться, не кричать и пр. А потом отозвал нас в сторону и сказал, что здесь необходима срочная госпитализация. Он поставил диагноз «Острый дебют шизофрении», он нам этого тогда не сказал. Мы позже получили бумагу. А нам он сказал, что это острый психоз. 0. Георгий ему сказал, что это просто провокация, что о. Михаил притворяется: «Вы же видите сами, что он просто КГБ-шник и все». Врач ответил: «Да, но это уже перешло границы нормы. Другого выхода просто нет. И ваши должны помочь, потому что представьте себе, если я сейчас призову наших фельдшеров, по инструкции они должны его связать и вынести. Представьте себе, что тут начнется». А уже из Сретенского монастыря бежал народ, естественно, начиналась раскачка ситуации. Одному из наших братьев, Володе Кулыгину, вот он здесь, дали уже в нос — кровь пролилась в храме, действительно, пролилась, но это была кровь наших прихожан, а не Дубовицкого. Это, понятно, была небольшая кровь, ему просто дали в лицо, но все-таки этот факт был. И когда доктор Шафран о. Георгию это все объяснил, о. Георгий сказал: «Хорошо, я попрошу наших алтарников помочь». Они стоят, боятся до о. Михаила дотронуться. Они тоже были в стрессовой ситуации, потому что он в течение двух часов орал, что его убивают. Представьте себе в алтаре ситуацию. А в алтаре было полно народу, воскресение, праздник всех святых российских. И мы в этот день должны были уезжать в паломничество.

О.Георгий Кочетков: Причем самое интересное то, почему это произошло именно в этот день. Мы в этот день уезжали в паломничество. Я же вел переговоры с патриархией, убеждая, что невозможна же такая ситуация на приходе (помните, мы вам только что рассказывали о стратегии и тактике?). И я дошел до митрополита Сергия, управляющего делами патриархии, и мы с ним договорились за два дня, в пятницу, 27 июня, что он доложит об этом патриарху и что этого богохульника вообще уберут из нашего храма. Т.е. я добился своего. Это было очень трудно и очень
важно. Но, видимо, кто-то узнал об этом. Наверное, митрополит Сергий кому-то об этом сказал — о. Владимиру Дивакову, архиеп. Арсению, неважно кому. Видимо, он начал как-то действовать в соответствии с этой договоренностью, что совсем не входило в планы тех, кто посылал к нам о. Дубовицкого. Поэтому буквально на следующий день, в субботу вечером, он стал это «репетировать» на службе, а в воскресенье он это все устроил.

Продолжение совместного рассказа

Мы могли бы, конечно, все это стерпеть. Отец Виталий Боровой нам говорил: «Терпите все, что бы он ни делал, даже если он будет устраивать туалет из алтаря, даже это терпите!» Но мы не могли, тут мы не могли. Когда он действительно, пусть не в прямом, а в переносном смысле из алтаря стал устраивать туалет, мы действительно поставили преграду, потому что если осквернение святыни и открытое богохульство можно терпеть, тогда зачем вообще нужны алтари и святыни? Мы уже видели, как «оккупантами» во главе с Тихоном осквернялся ненавистью, злобой, клеветой алтарь Владимирского собора Сретенского монастыря. Мы видели, что после этого происходило, мы видели, как гас этот светлый когда-то храм. И вот здесь мы не послушались отца Виталия. Терпеть все, абсолютно все мы не смогли. Поэтому мы поставили преграду, поэтому была развернута вся эта оборона.

Мы в этот день уехали в Новгород, уже предчувствуя, что будет за этим. Пока мы были в Новгороде, они пошли якобы собирать документы в милицию. Мы позже узнали, что милиция-то была уже вся подкуплена и они уже все получили соответствующие «ЦУ». Начальник отделения милиции Римский — это же просто булгаковский, простите, персонаж (смех) - подписал документ по требованию о. Тихона и патриархии (а может быть, и по звонку сверху), что якобы было проведено расследование и выяснилось, что когда милиция вошла в алтарь, они увидели, как там дерутся священники и что некий священник по фамилии Кочетков избивает некоего священника по фамилии Дубовицкий. И чуть ли не на следующий день патриарх лишь на основании этого фальшивого документа издал свой указ. Точнее, так: 30 июня Римский подписал этот милицейский документ. 1 июля патриарх уже подписал распоряжение о том, что отец Георгий отстраняется от настоятельства, о том, что участвовавшие в этой «расправе» отлучаются от причастия, но без называния имен, и о том, что церковному совету предложено сложить полномочия и т.д. 2 июля, буквально на следующий день — при этом они, естественно, никого не вызывали — о. Александр Абрамов, секретарь о. Владимира Дивакова, получил единственный документ о якобы состоявшемся расследовании у Римского, и 2 же июля патриарх подписал указ об отстранении отца Георгия и о запрещении его в священнослужении до окончания расследования инцидента, поручив расследование некоему епископу Алексию Орехово-Зуевскому. И только через две недели после указа назначил комиссию. Мы тогда были недолго в паломничестве, дня три-четыре.

Дмитрий Гасак: Интересная деталь. Мы с отцом Георгием после Новгорода поехали еще во Псков, где встретились с тоже уже беззаконно запрещенным в священнослужении отцом Зиноном и отцом Виктором и один день сидели во Пскове, чтобы приехать в Москву в субботу, в выходной день (нам уже по телефону рассказали, что на телевидении в передаче «Русский Дом» и по радио «Радонеж» уже раскрутили истерию). Мы думали: в выходной день вряд ли до подробного разбирательства с нами кто-то будет встречаться. Но нам позвонили и сообщили, что отца Георгия вызвал к себе митр. Солнечногорский Сергий, Управляющий делами МП. Был очень жаркий солнечный день. И когда мы приехали и отец Георгий вошел в кабинет. Вдруг, как знак Божьего гнева, загремел гром среди совершенно ясного неба. Я увидел, как о. Диваков бегает туда-сюда. Все было понятно. Нам вручили указ о назначении и. о. настоятеля Успенского храма отца Олега Клемышева, который всегда служил в храме «Большое Вознесение» у отца Владимира Дивакова и был нашим благочинным. И только через две с лишним недели, 18 июля, патриарх назначил комиссию, и только после нашего официального запроса нам дали документы и официально вызвали на комиссию четырнадцать человек.
В это же время Сергей Сергеевич Аверинцев написал письмо патриарху. Думаю, стоить прочитать это письмо, просто чтобы было понятно настроение самого Сергея Сергеевича и общая атмосфера.

(Читается письмо С. С. Аверинцева).

Продолжение совместного рассказа

В сам момент этого конфликта, этой провокации, его устроителями, видимо, никак не предполагалось, что о. Михаила Дубовицкого все-таки, во-первых, не выпустят на улицу в облачении, а во-вторых, что его удастся вывезти из храма в карете скорой помощи. Когда они это поняли, они пытались бросаться под колеса, и иеромонах Никандр из Сретенского монастыря (по свидетельству Виктора», от,него просто несло сивухой) дирижировал всей этой компанией. Вообще это было довольно жуткое зрелище. Прибыли милиционеры в пуленепробиваемых жилетах и с автоматами, стали вокруг храма. «Группа поддержки» пыталась задержать «скорую», но вот «скорая» уже стала уходить.

Александр Копировский: И в этот момент иером. Никандр — это было при мне, на моих глазах — бросился к окошечку передней двери, где сидел врач, и как бы с таким давлением на него прорычал: «Вези в Сретенский монастырь!» Это, значит, надо было повернуть направо, проехать сто метров и завернуть в монастырь. На что врач ответил абсолютно спокойным голосом: «Вы все здесь не поместитесь». (Громкий смех)

Продолжение совместного рассказа

Надо сказать, врач, Герман Леонидович Шафран, действительно оказался таким кремнем. Дело в том, что в советское время область психиатрии известно чем славилась. И тут же начали вспоминать советские годы и то, как сажали в психушку инакомыслящих и пр. Была целая история, одна история уголовная, это наша борьба с прокуратурой и с милицией по закрытию ряда уголовных дел (одно дело открыла жена о. Михаила). И вторая линия борьбы была по медицинской части — доставание необходимых справок и документов для того, чтобы подтвердить то, что эта госпитализация была законной и необходимой. При Министерстве здравоохранения была создана специальная комиссия из пяти человек во главе с замминистра. Два человека в этой комиссии непосредственно лоббировали интересы патриархии. Туда вызывали отца Михаила и т.д., а из наших никого не вызывали. И, тем не менее, они издали документ, в котором госпитализация была признана законной и необходимой.

Милиция и прокуратура также признали нас по всем открытым делам ни в чем не виновными. 10 или 11 октября мы должны были получить последний документ из прокуратуры или Минздрава, Но буквально за день или за два до этого, т.е. не дожидаясь этих документов, патриарх издал указ об «оставлении под запретом священника Георгия Кочеткова», об отлучении от причастия 12 прихожан, включая Аллу Даниловну, об увольнении приходского совета. Потом мы, естественно, все эти документы опубликовали, но уже никто ничего не слушал. Это была стена лжи, на которую невозможно было никоим образом воздействовать.

Нам всем важно понимать, что после опубликования этих документов милиции, прокуратуры и Минздрава всякое утверждение об избиении и т.д. уже юридически, а не просто по факту, является клеветой. Слава Богу, что у нас была запись — видеокассета, потому что в комиссии Минздрава было всего семь человек, и они не были, естественно, свидетелями происшедшего. Причем, как мы уже говорили, двоим из них была дана установка быть за Дубовицкого и против нас любыми средствами. Это очень важно. Конечно, это была большая история. Конечно, многие наши прихожане старались что-то писать, что-то делать. Но люди, к сожалению, не знали, что делать в такой ситуации. Конечно, никто не бывал в таких обстоятельствах раньше, многие и не знали, что происходит. Многие не знали, что к нам в храм приходит по ночам оперуполномоченный и допрашивает нас всю ночь по этим уголовным делам и т.д. Мы об этом не говорили, а откуда людям знать? Потом все эти дела, естественно, развалились.
Подлоги были постоянные. На НТВ был спущен — сверху, видимо, из «органов» - сюжет в программе «Криминальная хроника», где все, происшедшее в нашем храме, было показано просто в ужасном виде. Потом одна сотрудница НТВ, случайная знакомая, нам рассказывала: когда ведущие удивились этому сюжету, им сказали: «Этого не трогайте!», т.е. то же, что в милиции было сказано: «Дубовицкого не трогать, все! Это вне вашей компетенции».

Александр Копировский: Я дозвонился режиссеру этой передачи Владимиру Кармашкову и пытался с ним разобраться, как-то выяснить, говорил: «Вы хоть приезжайте и посмотрите, поговорите. Почему вы такие вещи показываете без всякого расследования?» Он очень долго отвечал как-то невнятно: «Ну, мы, наверное, что-нибудь опубликуем другое, если вы скажете…» Так я ему звонил четыре или пять раз. В конце концов он, видимо, понял, что с нашей стороны нет никакого подлога и сказал мне прямым текстом: «Ну, поймите! Нам сказали это пустить», после чего я, конечно, сказал, что все понял.

Дмитрий Гасак: Одна важная деталь, о которой также было сказано в указе от 9 октября: все приходские организации, включая Свято-Филаретовский институт, братство «Сретение», детские учреждения передать в ведение отца Олега Клемышева (вместо о. Георгия Кочеткова). И еще осенью была эпопея, когда они пытались как-то это взять, а мы им говорили: «Извините, эти учреждения никогда не были приходскими» (что действительно правда), в результате чего был получен соответствующий указ патриарха, в котором говорилось, что в силу того, что вы не выполняете требования указа, благословения на деятельность Сретенского братства и Свято-Филаретовского института снимаются. Т.е. была волна, которую им нужно было довести до логического конца. При этом никакого смысла из этого выудить было никак невозможно. И они это довели до логического конца, хотя, конечно, уничтожить они нас не уничтожили, и «выдавить нас из церкви в раскол», как говорил о нас Буфеев, у них не получилось. И это очень важно.

Продолжение совместного рассказа

Уничтожить физически они нас не могли — не те времена. Но что они хотели? Они действительно хотели выдавить нас в раскол любым путем. И понятно почему. Достаточно уйти в любую другую юрисдикцию, в любой раскол, куда угодно («Уходите куда угодно!»), и тогда можно будет сказать: «Вы же видите, что начинали с хорошими намерениями какие-то изменения, но вы ведь видите, к чему это приводит!» Для церковных людей это аргумент убийственный: все! Поэтому мы знали, что можем делать много чего, но мы не можем уходить в раскол, мы не можем оставлять свою ответственность за ту церковь, которой руководят такие негодные люди. Но церковь не равна им, этим людям! Церковь — совсем другое. Если мы  уйдем, извините, с кем мы оставим 99,99% церкви? С этой, простите, иерархией? С этими диваковыми, Тихонами шевкуновыми, Воробьевыми, Смирновыми и пр.? С кем? Ради чего в конце концов мы все это делаем? Для себя? Только для собственного спасения? Тогда беги в любой лес и любому волку будь товарищ. Это самое главное.

О. Георгий Кочетков: Так получилось, что с огромным трудом я снова наладил отношения с митрополитом Сергием, который сначала отказывался с нами встречаться, даже не хотел ничего слушать: «У меня нет благословения патриарха с Вами встречаться и вести с Вами дела!»

Продолжение совместного рассказа

Мы месяцами к нему звонили. Обращаться не к кому, наш епископ Москвы — сам патриарх. Жаловаться патриарху на патриарха бессмысленно. В этом смысле наше положение в Москве самое плохое по сравнению с любой другой епархией. Какой бы там ни был архиерей, есть люди над ним. У нас здесь этого нет. И все-таки каким-то чудесным образом о. Георгию удалось договориться о встрече с митрополитом Сергием. Наверное, внутренне митрополит Сергий где-то все-таки понимал, мы ведь ему предоставили пленку, и он, наверное, все-таки ее смотрел, и он-то знал, что реально было. И он о. Георгия принял. И мы стали с ним вести переговоры, которые длились почти два года.
Все были уверены, что никогда не будут сняты прещения ни с о. Георгия, ни с двенадцати прихожан. Ну, может быть, с прихожан бы сняли. (Двенадцать человек отлучили от причастия на три года ни за что, только чтобы о. Георгия держать — это было ясно: вот, заложники. Это ведь террористическая логика). А что от нас требовали? Только одно. Идите, просите прощения у о. Дубовицкого, сначала — идите каяться. А мы говорим: «Пожалуйста! А почему бы право славному человеку не пойти покаяться?» Мы в тот же день пошли покаялись, еще не ус¬пели прийти документы из патриархии. Когда мы пришли на исповедь к московскому духовнику и все рассказали, он говорит: «Какие проблемы? Я бы вас сейчас разрешил бы от всего». Но он знал, с кем имеет дело, поэтому потом все оказалось по-другому. Потом нам говорят: «Идите каяться к Дубовицкому, просите у него прощения!» Ничего себе! Называется, битый небитого везет. Но некоторые наши поехали. Ладно! Интересно, что он потребовал: «Подпишите, что вы меня били» (возмущенный шум). Естественно, наши алтарники отказались, само собой. Это бы означало не только себя оговорить, но оговорить всех и вся, и не только находившихся под прещениями, а все братство, всех вообще оговорить. Они, понятно, отказались. И ситуация была патовая, потому что Дубовицкий тут же написал рапорт патриарху: «Приезжали, не каялись». Все!

О. Георгий Кочетков: И нам говорят: «Вы же не каетесь! Вам говорят каяться, а вы не каетесь!» Но все-таки мы встретились с митрополитом Сергием, и, как это ни странно, сначала митрополит Сергий все устроил, в 1999 году уже был готов приход, куда меня должны были назначить настоятелем, но известна и другая сторона: в планы наших основных оппонентов это опять же не входило, и патриарх как-то забыл подписать этот указ. Прошел еще, кажется, год.

Продолжение совместного рассказа

Все это время наши прихожане, причем без всякой внешней организации, каждый раз приходили к патриарху и говорили: «Снимите прещения с отца Георгия и наших прихожан», особенно в прощеное воскресенье, когда каждый подходит под благословение и просит прощения у патриарха; подходили, просили прощения у патриарха и тут же говорили это. Представьте себе: проходят сот ни людей с такими прошениями. Тут уж, действительно, сам с ума сойдешь. И как бы ни реагировал на это патриарх, наши продолжали это делать. Рассказывать подробно сейчас это трудно, но давление с нашей стороны было колоссальное, причем, что удивительно, неорганизованное, во что наши оппоненты, конечно, не верят. Они уверены, что «этот ужасный Кочетков» так организовал свою армию, что каждый ходит по  струнке, и по первому его повелению, только он шевельнет пальцем, тут же все побегут делать исключительно то, что им будет сказано.

О. Георгий Кочетков: Однажды я пришел из больницы на службу в храм Христа Спасителя, чтобы передать патриарху письмо в связи с очередными совершенно отвратительными публикациями о. Буфеева в журнале «Благодатный огонь». Вокруг него КГБ-шники стоят официально — охрана. И тут он начинает на меня кричать: «Что Вы здесь демонстрацию устраиваете?» Я говорю: «Я ничего не устраивал. Я только хочу передать Вам письмо».

Перед этим, конечно, прошло энное количество людей, которые ему о нас говорили, но я же об этом не знал (Смех). КГБ-шник меня схватил за руку, вырвал письмо из рук. Я спокойно совершенно стоял — не первый год, не первый раз. Я говорю: «Я ничего не устраиваю, я хочу передать Вам письмо, у меня другого вопроса и нет». Что говорил патриарх, я дословно не помню, но кричал-кричал, потом говорит: «Ну, давайте письмо». А письмо-то у КГБ-шника, который стоит, делает вид, что ничего не знает. Ну, а мы тоже ведь не лыком шиты были. Человек, идущий за мной, имел копию того письма. (Дружный смех), один к одному. Я говорю: «Дима, давай!» (Радостный смех). Он тут же вынул еще один экземпляр, который был передан патриарху. Кончилось это тем, что когда в очередной раз мы в Прощеное воскресенье в 2000 году, уже проведя три года под запретом, пришли к патриарху, то когда я к нему подошел, он сказал: «Я сегодня подписал указ о снятии прещений, пойдите, получите».

Но опять же все было не так просто. Патриарх-то сказал, но было много других людей, которые хотели не того, чего хотел патриарх. Но все равно кончилось это довольно прилично. Конечно, это потребовало от нас каких-то компромиссов. Не думайте, что все просто так. Для того, чтобы снять прещения, от меня потребовали признать, что мы не нашли лучшего выхода из положения. Я говорю: «Пожалуйста! Я не знаю, какой лучший выход, но могу представить себе, что какой-то лучший выход мог быть». Это я написал. И второе, что мне сказал митрополит Сергий: «Напишите патриарху, что ваши Преображенские соборы, Вы же их собираете без благословения патриарха…» Я говорю: «Владыка, мы каждый год брали благословение до тех пор, пока в результате провокации против нас не было снято благословение патриарха с братств. И мы рады и сейчас брать эти благословения, мы всегда готовы к этому. Но после официального снятия благословения мы же понимаем, что глупо брать благословение на встречу братства, с которого снято благословение. Это же нонсенс!» - «Но Вы напишите!» - «Хорошо!» Второй компромисс был этот. Я написал, что прошу прощения у патриарха, что мы собирали собор 1998 года без его благословения.

Продолжение совместного рассказа

В 1997 году было собрание братства, на котором было собрано более 1000 под­писей наших братьев и сестер с обращени­ем к патриарху. Его передавала целая де­легация. Патриарх, конечно, был просто в бешенстве, когда митрополит Сергий ему все это передавал. А там как раз была написа­на по пунктам наша основная программа —чего мы, собственно, хотим в церкви. Вы читали, наверное, эти тексты, они опубли­кованы в журнале «Православная община». Кто не читал, почитайте, это будет во всех отношениях интересно и это очень важно, чтобы лучше понимать, что такое наше брат­ство, к чему оно стремится, к чему призы­вает. Там изложены все наши принципы очень открыто, искренне и, кажется, очень внят­но.

 Как мы уже говорили, никто не предполагал, что прещения все-таки снимут, поэтому все были в растерянности. Но их сняли.

Александр Копировский: Маленькая ремарка. Когда уже вруча­ли указ отцу Георгию о том, что с него и со всех нас снимаются прещения, архиеп. Ар­сений сказал ему: «Вообще-то патриарх хотел еще год назад снять с вас прещения. А по­чему не снял? Ну, забыл, наверное». Это буквальная цитата.

Продолжение совместного  рассказа

Дальше уже нам было ясно, чего они хотят.Ну, хорошо, коль заставили их снять прещения, пусть через три года, то они даль­ше будут делать вид, что церковь нас не при­нимает: будут назначать о. Георгию такие храмы, где к нам заведомо плохо относятся или будут устраивать нам провокации и го­ворить, что нас не принимает народ: «Вас церковь не принимает! Мы рады бы Вас на­значить на какой-то приход, но это невоз­можно!» Поэтому мы вели себя очень осто­рожно в тех храмах, куда нам дозволяли приходить и о. Георгию дозволялось служить. Но т.к. поводы можно было всегда приду­мать, однажды настоятель храма в Крапив­никах просто взял и сказал о. Георгию: «Я Вам не дам облачений, просто я Вам запре­щаю здесь служить» - «Но не Вы меня сюда назначили» - «А вот идите к Арсению и раз­бирайтесь». Было ясно, что это значит: есть негласное распоряжение Арсения. И был мо­мент летом 2000 года, когда о. Георгий про­сто не знал, куда идти служить. Тогда, слава Богу, наладились как-то сначала отноше­ния с Антиохийским подворьем, потом с Но­водевичьим монастырем, мы ходили попе­ременно то туда, то сюда. А потом и вовсе перешли в Новодевичий монастырь.

Тем временем патриарх нас по-прежнему не любил. Ведь было сказано в его указе, что вопрос о назначении на приход нужно решать в зависимости от заключения бого­словской комиссии о качестве трудов отца Георгия Кочеткова — православные они или нет, и где-то в мае-июне создается такая комиссия только из сотрудников тихоновс­кого института. Понятно, что они там пона­писали. Кто из вас владеет интернетом, мо­жет посмотреть. Это все есть в прессе. Это был просто тихий ужас, полная некомпетен­тность. Были обвинения во всех ересях во­обще, вплоть до «ереси монотеизма» (об­щий смех). Видимо, это было настолько не­прилично, что даже патриарх не смог на этом поставить точку и вдруг ошеломил всех в конце 2000 года, когда сказал на епархи­альном собрании (чем очень обидел деяте­лей комиссии тихоновского института), что он передал дела в Синодальную богословс­кую комиссию, которую возглавляет митро­полит Минский и Слуцкий Филарет.

Перед этим Тихоновским институтом была издана совершенно потрясающая книжка под названием «Суд им давно готов». Вы може те с ней познакомиться. Мы в ответ удивительно быстро создали ответную книжку. «Все испытывайте, хорошего держитесь» и раздали многим архиереям. Они издавали свой «Суд…» к Архиерейскому собору 2000 года, а мы успели перед ним же издать свой ответ и прямо на соборе раздавали. Очень советуем всем почитать.

Тогда же летом возникло «алма-атинское дело». Но сейчас мы не успеем рассказать о том, как шли круги по всем другим епархиям, городам, странам, потому что тогда мы до утра будем тут сидеть.

Итак, в декабре 2000 г. на епархиальном собрании Москвы патриарх вдруг объявил, что он передал дела в Синодальную богословскую комиссию. А это было для нас лучше, потому что эта комиссия не была создана специально «под нас», она не была избрана из тех людей, оценки которых априори известны, т.е. мы надеялись хоть на какую-то компетентность и объективность, тем более, что о. Георгий давно знал митрополита Филарета и других членов комиссии. Но комиссия тоже оказалась очень труд¬ной и проблемной. На нее давили со страшной силой.

Люди, которые были «за нас», постепенно отстранялись (а там были люди, открыто выступавшие за нас). А потом наши оппоненты сделали хитрость: они добились того, что была образована группа, которая готовила этот вопрос и в которую не вошел ни один человек, хоть как-то хорошо к нам относившийся. Она фактически вернулась к составу первой комиссии, в которую входили только тихоновцы. И они снова занялись тем, чем занимались прежде. Правда — то ли это особая мудрость митрополита Филарета, то ли это особый промысел Божий, но в результате что получилось? Из этих людей отчасти «вышел пар». И они крутили-крутили, но уже неудобно было повторять то, что было в прежней комиссии. И однаж­ды митрополит Филарет на одном из сайтов интернета высказался в своем интервью: «Не надо было создавать первую московс­кую комиссию. Она была во многом пристра­стной и необъективной». Потом нас неофи­циально стали «зондировать» и спрашивать, а может ли отец Георгий отказаться, напри­мер, от своих катехизисов и от своей маги­стерской диссертации? Ведь он перед этим издал интервью в НГР, где написал: «Я ни за что свое не держусь».

Таким образом, нас поставили в очень жесткую ситуацию, которая, тем не менее, какой-то выход имела. Нам на две недели дали текст с вопросами и предписаниями. Этот огромный текст заключал вопросы, на которые мы должны был дать богословские ответы, при этом не ссылаясь на святых от­цов ранней церкви (что беспрецедентно вообще в истории всего христианства), не дискутируя с комиссией, не ссылаясь на са­мих себя, на контекст высказываний о. Ге­оргия, не опровергая тезисы комиссии. Все эти предписания были секретными, поэто­му они до сих пор не опубликованы. Там среди пунктов был пункт: без права разглашения. Правда, они были вынуждены вручать эти условия, эти бумаги в присутствии третьих лиц, и эти третьи лица тут же дали интер­вью. 0. Георгий, понятно, ничего не разгла­шал. А третьи лица ничего скрывать были не обязаны, к ним требования не предъяв­лялись. Поэтому М. В. Шилкина тут же от имени института и выразила свое недоуме­ние беспрецедентным и абсолютно антика­ноничным порядком вещей.

Это было действительно беспрецеден­тно. По канонам нашей церкви, вы должны это знать, любая ссылка на цитату святых отцов, которая подтверждает ваше мнение, освобождает вас от ответственности. Ина­че нужно будет обвинять в ереси святого отца. Поэтому прецедентов запрета ссылать­ся на святых отцов никто из компетентных людей в истории вообще не знает. Но тем не менее мы выкрутились, потому что мы заранее к этому готовились. Наша богослов­ская группа задолго собирала цитаты. Мы понимали, что ответить можно только ци­татами. И мы за две недели сидения бук­вально днем и ночью создали такой текст, который был ответом на все вопросы, дан­ные нам богословской комиссией. При этом нужно было еще анафематствовать всякое неправославие, что мы тоже, естественно, с большим весельем делали, ссылаясь на тра­диционные православные анафемы. Этот текст сейчас опубликован на сайте нашего института и, к сожалению, только на нашем сайте, больше нигде, но тем не менее, его можно посмотреть в полном виде, там не искажена ни одна буква. Т.о. 5 октября 2001 года мы специально прилетели из Италии, где мы были в паломничестве, для того, чтобы встретиться с митрополитом Филаретом и подписать протокол, который формально закрыл гонения, как-то закрыл, во всяком случае, какие-то претензии к нам.

И сейчас митрополит Филарет, когда его спрашивают о нашем деле, говорит: «Да, ни­какой ереси там нет, но вдруг там есть что-нибудь раскольническое?» (Он же не может открыто сказать: я поддерживаю отца Ге­оргия Кочеткова).

Фактически что остается на сегодняш­ний день? Кроме этой удивительной, уникаль­ной истории остается испуг многих людей, откровенный страх. Этого наши оппоненты добились. Многие люди находятся в заблуж­дении после пропаганды. Они с необыкно­венной легкостью могут нас назвать каки­ми-нибудь неообновленцами или еще чем-нибудь таким, не зная, что это такое. И пос­леднее: о. Георгий все-таки не восстанов­лен как настоятель прихода, т.е. лично ему приход не дают. Он служит вместе с митро­политом Ювеналием. Митрополит всячес­ки это подчеркивает, как вы знаете. Но это та граница, которая сохраняется. Это тот компромисс, который сохраняется. И вы дол­жны понять, что это означает.

С одной стороны, гонения закончились 5 октября 2001 года. С другой стороны, они продолжаются до сих пор, потому что в цер­кви никто официально правду не сказал. В обществе, в государстве сказали, а в церк­ви — нет. И никто не покаялся, пусть даже косвенно, пусть даже неофициально.

Дальше, что означает компромисс с при­ходом в Москве? С одной стороны, в других епархиях, как вы знаете, есть приходы, в которых служат так же, как мы служили в храме Успения в Печатниках и при этом на­ходятся в более-менее стабильном состоя­нии. Но есть известные вам примеры, когда за малейшее какое-то, так сказать, укло­нение в нашу сторону священников без всяких оснований запрещают в служении, подвер­гают прессингу, прежде всего, психологичес­кому, духовному. Последние примеры в Го­меле и Екатеринбурге не заставили себя долго ждать: сегодня полгода, как одного священника запретили, а другого исключи­ли из клира епархии (пытались запретить, но уже не смогли канонически). А за что? Например, только за то, что человек напи­сал, что надо что-то делать, в т.ч. и с язы­ком богослужения, что нельзя не думать об этом и что в епархии об этом говорить труд­но. Достаточно было написать такое част­ное письмо, а это частное письмо оказалось по доносу одного из клириков в руках архи­ерея, и этого было достаточно для начала самых неприличных действий. Это последние полгода, это последние месяцы. Как вы ви­дите, эти священники до сих пор не имеют своих приходов и не сняты те обвинения, которые на них возложены. Во всех осталь­ных епархиях, где пытались поднять ту же волну, удалось ее затушить. Иногда это де­лали сами местные архиереи, иногда это делалось архиереем вместе со священни­ками и мирянами. Но в двух епархиях, как вы видите, два священника пострадали со­всем недавно. И это дело еще не заверши­лось.

А что же все-таки московская ситуа­ция? Это довольно трудный компромисс, потому что, с одной стороны, он удобен нам. Мы достаточно свободны. Например, мы вчера и сегодня вечером могли совершать нормальные богослужения. Если бы о. Георгий был на приходе, разве он смог бы это делать? Он бы служил всенощную и страдал бы от того, что мы должны совершать ут­реннюю молитву в семь часов вечера и т.д. и т.д. Так вот, это действительно компро­миссная ситуация, потому что в церкви много людей, которые нас как-то понимают и под­держивают, людей разного положения — и постоянные члены Синода среди них, и ар­хиереи, и священники, и миряне, много лю­дей православных и даже неправославных, которые это все понимают и однозначно находятся на нашей стороне — и содержа­тельно, и ситуационно. С другой стороны,конечно, есть много людей, для которых сейчас даже заговорить нельзя, например, о необходимости исполнения канонов со­бора 1917—18 годов, о возможности введе­ния богослужения на русском языке по тре­бованию прихожан и благословению епископа — настолько они зомбированы и счита­ют, что это есть отступление от правосла­вия.

Архиереям это тоже удобно. Патриарх как бы замолк. Они пытаются нас игнори­ровать, борются с нами только тогда, когда что-то под руку попадает, а специально этого уже не делают. Вот пытаются это делать в других епархиях, там вроде бы полегче, но, как выяснилось, тоже не очень просто — всего лишь две епархии нашлись, где это дело про­шло, и то, мы думаем, что все-таки удастся выйти из этого положения, хотя ситуация непростая и в Гомеле, и в Екатеринбурге.Эта компромиссная ситуация сложная. Что такое компромисс? Это всегда какая-то условность, это всегда на грани правды и неправды. И поэтому нам с вами надо быть очень осторожными. Многие имеют опыт борьбы за правду Божию, а не за себя. Мы не успели сегодня рассказать ни о храме Федора Студита, где была написана тоже очень яркая страница нашей истории, где много лет служил старостой наш брат Ва­дим Серов, вот он здесь как раз. И тоже, как себя с ним вели, каким образом изго­няли всех наших прихожан и старосту из этого храма, тоже назначив такого же «отца Крокодилия», по выражению архиеп. Арсения. Он ведь сам сказал: «Если не будете делать то, что я вам скажу, мы вам назначим отца Крокодилия».

Мы многого не успели рассказать. Ко­нечно, мы уже должны заканчивать. Мы по­нимаем, что вы все устали. Но мы очень на­деемся, что этот разговор не был впустую, что вы возьмете и прочтете эти книжки, по­смотрите сайты, подумаете, тем более, что здесь сейчас они продаются, их привезли специально.

Так вот, мы, конечно, благодарим Бога за то, что были сняты прещения, за то, что каждый раз это было явление чуда Божье­го, выход из ситуации, которая казалась не­разрешимой, тупиковой. Мы понимаем, что наши силы мизерные, наши средства бук­вально нулевые. Бороться с могуществен­ными политическими, финансовыми, немнож­ко даже криминальными, националистичес­кими и прочими силами, которые готовы пойти на все ради своих интересов, было очень сложно. Это, казалась бы, невероят­но. И тем не менее, мы думаем, что настает время, когда нам будет что сказать не толь­ко друг другу.

Мы сейчас не только значительно луч­ше понимаем, что происходит в церкви и вокруг церкви, не только лучше понимаем те движения, которые были до революции или в первой половине двадцатого века, ко­торые были в нашей церкви — и общинные, и братские движения, а Русская церковь очень богата этим опытом, - но мы каждый год от­крываем что-то новое из существующего ныне или существовавшего недавно или дав­но. Нам в какой-то степени уже понятен этот опыт и мы можем указать на него людям, которые ищут в церкви Божьей Прав­ды, а не интриг, которых более чем доста­точно в мирской сфере, ищут не компро­миссов и лжи, не удовлетворения собствен­ных похотей и интересов. Иначе люди из церкви уходят. И уходят они, к большому сожалению, в большом числе. Люди совес­тливые, молодежь, интеллигенция, люди па­мятливые с трудом мирятся с тем, что сей­час мы имеем во внешней церковной огра­де. Мы-то с вами знаем слова Писания, что Суд Божий начнется со двора церкви, с дома Божьего, но другие могут этого не знать или не понимать.

Нам с вами очень важно разобраться в этом, чтобы и не соблазняться и не соблаз­нять. Нам очень важно понять, как можно бороться с темными силами, не только из­вне приходящими, но и внешне выглядящи­ми как церковные силы. Нам очень важно сохранить верность тому народу Божьему, которому мы служим. Господь нам дает очень много, но не только для нас, никак не для нас лишь. Поэтому нам нужно дальше тер­петь, нам нужно изживать те компромиссы,которые есть и на сегодняшний день. Мы не должны с ними смиряться, мы не должны забывать, что в них есть доля неправды, даже если на сегодняшний день нам такое поло­жение довольно удобно, ведь сейчас мы мо­жем делать все, что нам нужно, быть абсо­лютно свободными и при этом вполне нор­мально жить, причащаться, быть в церкви и при этом не под пятой людей не очень дос­тойных.

И пусть, может быть, это будет завер­шением нашего сегодняшнего разговора. К сожалению, у нас не осталось времени на вопросы. У многих из вас они есть, и слава Богу. Вы можете подходить, спрашивать, писать. Вы можете смотреть книжки, читать (естественно, не только наши издания), раз­бираться. Не случайно в нашей библиотеке выдается свободно вся литература, в т.ч. и издания наших оппонентов. Нам бояться этого не приходится. Конечно, иногда гово­рят: «Дайте нам посмотреть пленку от 29 июня 1997 года». А мы говорим: «Зачем вам? Надо ли?» Ведь то, что отражает, пусть на пленке, такое явление, такие грехи во внеш­ней церковной ограде, тяжким грузом ло­жится на сердце людей. Поэтому берите себе по силам. Мы иногда показываем эту плен­ку желающим. Но это, знаете, немножко, как говорит Давид, не для слабонервных.

Может быть, после этой нашей встречи вы будете готовы воспринять любую прав­ду. Может быть, да, может быть, нет, смот­рите сами. Когда Булгаков писал в «Масте­ре и Маргарите»: «правду говорить легко и приятно», он здесь немного ошибся. Он, конечно, вложил это в уста Иешуа, т.е. Иисуса, но, может быть, эта фраза больше подходит для уст Воланда. Правду говорить нелегко и часто неприятно. Это вы должны знать для себя и для других, для своих ближних. Говорить правду — это нести крест, который может быть связан с откровенными страданиями того, кто этот крест несет. И важно об этом не забывать не только в том случае, о котором мы сегодня говорим, но и во всех других случаях своей жизни.

Итак, дорогие братья и сестры, конечно, мы не закрываем эту тему, потому что она еще не закрыта жизнью. Конечно, мы не наивные люди и не думаем, что все связано с фигурой патриарха, как бы он ни относился лично к о. Георгию или лично к вам, или не лично. Мы не думаем, что с переменой исторических реалий сразу все изменится, преобразится, просветится и просветлеет. Нет, быстро такие вещи не происходят, но они происходят тогда, когда все это вызревает в наших сердцах, в наших душах. Вот поэтому мы с вами сегодня все вместе, несмотря на трудный день и завтрашний, мы решили посвятить это время рассказу. Десять лет буквально ежедневных трудов, забот. Если Диваков говорил: «Я каждый день занимаюсь этим Кочетковым», то, увы, мы должны признать, что мы не каждый, но все-таки почти каждый день должны что-то думать о том, что происходит в связи с нашей сегодняшней темой, потому что нам не безразлично, какова будет судьба не только москвичей, не только в братствах, нам не безразлична судьба не только священников, хотя и их тоже — но и всей церкви в России. Нам не безразлично, что будет потом. И мы знаем, что достаточно одной ошибки, иногда просто нехорошо сказанного слова, чтобы количество страданий на земле увеличилось.
Если мы так или иначе интересуемся не только общинным, но и братским движением, не только в прошлом, но и в настоящем, если мы хотим хоть какой-то свет увидеть в перспективе для себя и для наших ближних, то, конечно, мы должны разобраться сперва в нашей жизни. Мы должны знать, что нам грозит в одном, другом и третьем случаях.

 

Если вы разрешите, на этом мы закончим сегодняшнюю встречу и помолимся.

Категория: ЕРЕСЬ О. ГЕОРГИЯ КОЧЕТКОВА | Просмотров: 758 | Добавил: finik1976 | Теги: Кочетков, ЛИТУРГИЧЕСКОЕ ОБНОВЛЕНИЕ | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
avatar
Вход на сайт
Поиск
©ПОПУЛЯРНОЕ
©ПОПУЛЯРНОЕ
©ПОПУЛЯРНОЕ
©ПОПУЛЯРНОЕ
©ПОПУЛЯРНОЕ
©ПОПУЛЯРНОЕ
©ПОПУЛЯРНОЕ
©ПОПУЛЯРНОЕ
©ПОПУЛЯРНОЕ
©ПОПУЛЯРНОЕ
00:05:17

Экуменическая м...

  • Просмотры:
  • Всего комментариев: 0
  • Рейтинг: 0.0

Патриарх сербск...

  • Просмотры:
  • Всего комментариев: 0
  • Рейтинг: 0.0
00:01:45

Награждения экс...

  • Просмотры:
  • Всего комментариев: 0
  • Рейтинг: 0.0
00:02:10

Однополые Сюрпр...

  • Просмотры:
  • Всего комментариев: 0
  • Рейтинг: 0.0
00:04:25

Что делать если...

  • Просмотры:
  • Всего комментариев: 0
  • Рейтинг: 0.0
Календарь
«  Декабрь 2003  »
ПнВтСрЧтПтСбВс
1234567
891011121314
15161718192021
22232425262728
293031
Архив записей
Друзья сайта
antimodernizm