Ситуация в Церкви критическая

Письмо выпускника Санкт-Петербургской Духовной академии

1 мая 2010 года

   Совсем недавно информационное пространство бурлило в связи с Открытым письмом бывшего студента Русской Духовной семинарии в Париже А. Серебрича, в котором были преданы огласке творящиеся в этом учебном заведении безпорядки.

   Православные верующие возмущались: как же так? До чего мы дожили – в православной семинарии преподают католики! Какие же пастыри выйдут из стен этой школы? Безобразие! И т.д.

   А другой студент этой же семинарии – Г. Арутюнов – разместил в интернете видеоролик с обличением ереси экуменизма (см.: http://video.yandex.ru/users/arutiounov/view/1/).

   Однако, как оказалось, экуменизм культивируется не только за границей, в учебном заведении, находящемся под непосредственной опекой митрополита Илариона (Алфеева). И у нас, в России, качество образования в духовных школах – училищах, семинариях и академиях – мягко говоря, оставляет желать лучшего.

   Предлагаем вниманию читателей письмо выпускника Санкт-Петербургской Духовной академии, первоначально опубликованное интернет-агентством «Информ-религия» (http://inform-relig.ru). Этому студенту, в отличие от А. Серебрича и Г. Арутюнова, претерпев творящиеся в академии безпорядки, все же удалось получить образование.

   Материал публикуется с надеждой, что после ознакомления с предоставленной информацией многие православные поймут: молчать сегодня уже нельзя – ситуация в Церкви критическая.

   Про Санкт-Петербургскую семинарию и академию можно говорить очень много. Происходящее в ее стенах стоит особого внимания. Назову и кратко охарактеризую лишь самых ярких представителей экуменизма.

   Это прот. Александр Ранне, архимандрит Августин (Никитин), прот. Владимир Сорокин, архим. Ианнуарий (Ивлиев) и прот. Владимир Мустафин. Это далеко не все либералы, но об этих скажу более подробно.

   Первый – Александр Ранне – откровенный экуменист, никодимовец, стажировался в Григорианском университете Ватикана, а потом вернулся в академию и семинарию. Этот горе-богослов, кроме преподавания в Санкт-Петербургской семинарии, академии и на регентских курсах, является еще и проректором Новгородской семинарии. Так что отравляет и смущает множество неокрепших в православии умов.

   Нам свой курс по Нравственному богословию он читал на основе учения Бориса Вышеславцева... Неоднократно он высказывался в поддержку экуменизма, считая его не ересью или заблуждением, а неким движением ко всеобщему христианскому единству. Как и многие экуменисты, он исповедует «богословие» «разделенной» и потому ущербной Церкви; свидетельство святых Отцов, живших после т.н. «разделения церквей» 1054 года и осуждавших папизм и протестантизм, о. Александр не приемлет, а к более поздним Отцам, особенно новомученикам и исповедникам, относится крайне пренебрежительно.

   Архимандрит Августин – в прошлом иподиакон митр. Никодима (Ротова), поступивший благодаря ему в академию, уже имея высшее светское образование (большая редкость для того времени). В советское время входил в число множества международных экуменических слетов и конференций. Большой почитатель митр. Никодима, его «богословия» и деяний. В 2008 году выпустил довольно толстую книгу о своем кумире: «Церковь плененная. Митрополит Никодим (1929–1978) и его эпоха (в воспоминаниях современников)».

   Слушая его курс лекций по католицизму и протестантизму, я не понимал, где нахожусь: в православном заведении или в папском университете! В это, наверно, трудно поверить, но в течение полугода собственными ушами мы слушали сначала апологию католического «богословия», потом протестантского. Всем т.н. неточностям еретической веры находились веские оправдания. Под конец, когда стало невыносимо, – просто перестали ходить на его лекции, так что в аудитории оставалось иногда 3–4 студента. Он, кстати, реагировал на это очень спокойно, действовал «методом пряника» – никакого давления!

Протоиерей Владимир (СОРОКИН)

   Прот. Владимир Сорокин – бывший ректор академии и семинарии, сейчас является настоятелем Князь-Владимирского собора, в котором наблюдаются весьма «привлекательные» порядки. Например, великопостное чтение Канона преп. Андрея Критского на русском языке. В силу возраста (71 год) он уже утратил былую либеральную активность. Но все упущения по старческой немощи вполне возмещает его сын – свящ. Александр Сорокин, в храме которого в этом году пасхальное Евангелие читали католические монахини. Благодаря бывшему ректору академии владыке Константину, Александр Сорокин перестал преподавать в академии.

   Архимандрит Ианнуарий (Ивлиев) – известный либерал-библеист. Ребята после его лекций сомневались в подлинности посланий св. апостола Павла и тех или иных мест Св. Писания. Его подход к Преданию нашей Церкви типично протестантский. Ему ничего не стоило, ссылаясь на ту или иную теорию, вставить в текст Св. Писания «нужное», «более правильное» слово и, наоборот, вырезать «ненужное», якобы оказавшееся там «случайно» или «в более позднее время».

   Наконец, прот. Владимир Мустафин, не будучи откровенным экуменистом, является философом до мозга костей. Но в отличие от православных философов, свой курс лекций он никак не соотносил со святоотеческим наследием. Благодаря этому все философы выглядели весьма авторитетными и заслуживающими самого тщательного изучения, чем мы и занимались целых три года обучения. Можно было бы и потерпеть, но весь ужас в том, что философия намного превосходила по часам все другие предметы, а прот. В. Мустафин являлся самым строгим и требовательным преподавателем.

   Помимо семинарии, академический курс философии длился три года, при этом разделялся на три разных предмета (древняя, современная и новейшая) и читался почти ежедневно. Для сравнения, курс Нового Завета длится всего год, а такой важнейший и сложный предмет как каноническое право в академическом курсе вообще отсутствует.

   В связи с этим возникает вопрос: кому выгодно иметь священников и богословов, не знающих толком церковное предание и одурманенных, перекормленных философскими теориями, имже несть числа?

   Кроме прямого вреда, получаемого от такого образования, студенты получают и отшлифованный до виртуозности навык списывания и нечестного получения оценок, без чего в этих условиях православно верующему и думающему студенту почти невозможно сохранить свою душу. Однако обман остается обманом, и он переходит в навык, становится привычкой.

Вот и думали, какое из зол меньшее: обмануть священника-преподавателя и списать какую-нибудь ахинею или запомнить, зазубрить ее и этим отравить свою душу?

   Если говорить о студентах (о всех не берусь судить, т.к. общался в основном с академистами), то тут намного более отрадная картина – люди были все разные, приехавшие из разных семинарий, и не везде еще взяли верх либералы. Но тут была и своя беда – почти поголовное равнодушие. Увидев очень низкое качество обучения в академии, почти все зарывались с головой в ноутбуки, а когда ими запретили пользоваться на лекциях, тогда – в книги и свои дела.

   Режущие поначалу слух либеральные высказывания профессуры постепенно становились привычными, и к ним уже относились как к само собой разумеющемуся явлению. Со временем на них переставали обращать внимание даже православно мыслящие студенты. Среди академистов я знал только 4–5-х студентов, которые не смирились с либерализмом и понимали, что к чему. Остальные либо не видели, либо относились безразлично. Так что не с кем было выстраивать оппозицию. А попытки противостояния преподавателям были. Но они быстро пресекались. Разговор короткий: кто хочет получить «2» на экзамене или «незачет» и не перейти на следующий курс? – Вот и приходилось терпеть ради получения богословского образования и права дальнейшего преподавания православной, а не либеральной науки.

   Относительно роли ректора хочется вспомнить добрым словом владыку Константина – бывшего ректора академии. Несмотря на личные недостатки, предвзятость и т.п., он делал очень много для сохранения Православия в стенах духовных школ, и это помогало терпеть как его погрешности, так и не всегда справедливую политику академической системы. Либералы при нем вели себя куда более скромно, хотя и огрызались при первой возможности.

   Как мне рассказывали, осенью 2008 года на очередную память митр. Никодима в Санкт-Петербургскую академию слетелись птенцы гнезда Никодимова, в том числе митр. Кирилл (Гундяев), митр. Ювеналий (Поярков), митр. Филарет (Вахромеев)… Однако прием был не столь теплым, как этого ожидали синодалы. Кроме того, на конференции, посвященной Никодиму, было мало студентов, а во время доклада митр. Ювеналия стучал отбойный молоток (в академии шел в это время капитальный ремонт). Тут терпению наших иерархов пришел конец. Появился повод убрать неугодного и давно мозолившего глаза ректора, что и было вскоре сделано. Его «сослали» в Курганскую епархию.

   Вскоре после этого умер патриарх Алексий II. По рассказам моих знакомых (я к тому моменту уже закончил обучение), это еще больше повлияло на обстановку внутри школы. Экуменисты почувствовали негласную поддержку, стали более смелыми и категоричными.

   Новый ректор, молодой епископ Амвросий, являющийся, по моим наблюдениям, обыкновенным солдатом, исполняющим волю священноначалия, как говорят, почти ничего не определяет в сложившейся ситуации. Он, вроде бы, постарался, чтобы стало более качественным питание, обслуживание студентов, появились, наконец, новые унитазы и душевые кабины. Но качество образования и состояние Православия, знаю по рассказам тех, кто сейчас еще учится в академии, продолжает желать лучшего!

   Уважаемая редакция! Прошу прощения за многословие и отнятое у вас время. Но очень тяжело видеть то, что есть, а еще тяжелей – полное равнодушие к происходящему. Возможно, описанное мной принесет кому-нибудь хоть малую пользу.

Имя автора не указано по понятным причинам