«Придет время, дети мои, когда монахи оставят пустыни, и потекут вместо них в богатые города, где вместо этих пустынных пещер и тесных келий воздвигнут гордые здания, могущие спорить с палатами царей; вместо нищеты возрастет любовь к собиранию богатств; смирение заменится гордостию; многие будут гордиться знанием, но голым, чуждым добрых дел, соответствующих знанию; любовь охладеет; вместо воздержания умножится чревоугодие, и очень многие из них будут заботиться о роскошных яствах не меньше самих мирян, от которых монахи ничем другим отличаться не будут, как одеянием и наглавником, и, несмотря на то, что будут жить среди мирян, будут называть себя уединенниками. При том они будут величаться, говоря: я Павлов, я Аполлосов, как будто вся сила их монашества состоит в достоинстве их предшественников; они будут величаться отцами своими, как иудеи отцом своим Авраамом. Но будут в то время и такие, которые окажутся гораздо лучше и совершеннее нас; ибо блаженнее тот, кто мог бы преступить, и не преступил, и зло сотворить, и не сотворил, нежели тот, кто влеком был к добру массою стремящихся к тому ревнителей».