Дух Святой — он по-еврейски женского рода, и благодатью Духа Святаго мы наполняемся той таинственной и вечной духовной женственностью, которая постепенно, по мере исполнения нами заповедей и веры нашей, делает нас матерями и девами “Беседы о православном мировоззрении” (сост. Л.А. Ильюнина. СПб.: Русская Классика, 2009)  (С. 188).

Мы сейчас должны сказать прежде всего о титаническом, подвижническом труде и попытках символически осмыслить мир древнеегипетской цивилизации, которая, к сожалению, для нас является загадкой. Мы можем иметь представления о ней только по каким-то внешним признакам, по тем остаткам материальной культуры, которые сохранились, ибо богословские, философские тексты практически не дошли до нашего времени. “Беседы о православном мировоззрении” (сост. Л.А. Ильюнина. СПб.: Русская Классика, 2009) 

Всякий здравомыслящий человек может понять, что это значит: сказать прямо: “я в Бога верую” или “я верую во всеединство мира” — разницы здесь никакой нет Там же (С. 452-453).

Лишь греческая культура, благодаря ее взаимодействию с позднеегипетской, наследовала, пусть не во всей полноте, сокровища культуры древнеегипетской, причем, наследницей она была не непосредственно, а через святых отцов, через христианскую культуру, которая зародилась в недрах древнегреческой культуры. Все то, что было воспринято (даже без понимания того, что это воспринято из древнеегипетской культуры) — греческая философия и греческая мистика, греческие мистерии — все это святые отцы вычленили, увидели и воспользовались этим опытом для построения целостного, православного, христианского мировоззрения Там же (С. 439-440). 

Научный уровень древнеегипетской культуры был очень высоким, но, увы, он не сохранился до нашего времени не только во всей полноте, но даже в каких-то отблесках, каких-то основных направлениях Там же (С. 441).

в древнеегипетской культуре отмечается колоссальная духовная жажда и колоссальное духовное стремление Там же (С. 440). 

Основной парадигмой древнеегипетской культуры была вера в воскресение мертвых, которая оформилась как “древнеегипетская ученость”… Вера в то, что человек бессмертен, и не просто бессмертен по душе, как это понималось и на Востоке, а бессмертен по плоти, бессмертен в том естестве телесном, в котором он жил, в котором он умер. Важность человеческого естества физически и технологически засвидетельствована древнеегипетской цивилизацией. Пример тому — пирамида Хеопса, которая является одним из семи чудес света, и которая будет, по-видимому, стоять до конца времен, до второго Пришествия, взывая к небу о воскресении Там же (С. 441-442).

То, что человек является отображением Бога, засвидетельствовано в вере древних египтян в то, что фараон — сын Бога. Понятие о Богосыновстве входило в древнеегипетскую культуру Там же (С. 443). 

Таинственна сущность человека. Таинственность эта осталась и в нашем падшем состоянии, совершенно непостижим каждый человек Там же (С. 9). 

Дева и мать — это космические, онтологические, духовные понятия и состояния Там же (С. 180).

Богоматери также кощунственно приписывается "вселенское, космическое, можно сказать, абсолютное материнство" Там же (С. 185).

Человек находится в центре мира, и все, что создано в этом мире, создано для человека. Весь мир — это не что иное, как развертка человеческого естества, как бы спектр такой, который брошен на окружающий мир, и в этом мире нет ничего, чего нет в человеке. Человек — это микрокосмос. Микрокосмос по небольшому количеству вещества, которое потребовалось для его создания, но макрокосмос по глубине замысла, и достоинству, и предназначению, потому что каждый из нас сотворен так, чтобы он мог спастись, войти в вечную жизнь. Из небольшого количества вещества создано некое сокровище, которое может войти в вечную жизнь — это человек Там же (С. 22).

Человек,- по учению о. Цветкова,- есть средоточие, центр и мера всех вещей… Человек является малой Вселенной, он соразмерен окружающему нас миру, и мир, несмотря на его величие, есть лишь меньшая часть человеческого естества Там же (С. 443).

Человек — это мера всех вещей. Человек имеет право измерять собой все. Все человекоподобно, антропоморфно в этом мире. Все является только проекцией человеческого существа, человеческого существования. И это позволяет человеку — образу и подобию Бога — общаться с Богом, познавать Бога. Познавать Бога можно только Богом же, но благодаря тому, что вложено уже в человека Там же (С. 23).

Мировоззрение православное символично по существу и онтологично по целям, и требует в начале веры, доверия. Доверия Богу. И не только Богу. Оно требует от нас раскрытия нашего сердца для свободного отклика на все то, что нас окружает, для принятия мира, ближних, себя самого, того принятия, которое в высшем своем выражении зовется любовью Там же (С. 123).

Сам Христос пришел для того, чтобы спасти человека, для того чтобы, взяв на Себя человеческое естество, став одним из нас, еще раз утвердить достоинство человеческое, человеческой реальности, человеческого существования Там же (С. 22). 

Мы перестаем верить в человека. После того как мы теряем веру в Бога, мы теряем веру в человека Там же (С. 11).

Символическое понимание мира, символическое мышление направлено на овладение миром внутри самого себя, овладение миром духовным. Такое понимание возможно лишь при наличии вертикали, которая соединяет человека и Бога. Вертикаль, идущая от Бога, проходит через сердце человеческое, и затем касается реальностей окружающего мира, которые являются не предметами аналитического исследования, а символами горнего… Символы ставят человека в центр Вселенной, и человек осознает себя существом, которое должно отвечать за гармонию всего мира, за то, чтобы мир подчинялся Богу, чтобы мир соответствовал своему предназначению; с тем, чтобы каждая овца могла спасаться, преображаться и приходить в ту гармонию, из которой она выпала по нашей вине, из-за нашего грехопадения Там же (С. 438).

Новая, третья вселенная будет строиться и уже строится путем синергии, совместным творчеством Бога и человека, это будет уже богочеловеческое творение, требующее нашего творчества, наших усилий, нашего понуждения себя на борьбу, без которой наше спасение невозможно Там же (С. 471).

Все, что окружает нас, все творение смотрит на нас с надеждой, что мы, очистившись от греха, освободившись от зависимости от падших духов, спасем и окружающий мир Там же (С. 26).

Христовы притчи учат нас внимательности, благоговению в отношениях, в операциях с предметами мира, потому что человек верующий прежде всего свидетельствуется страхом Божиим: “Начало премудрости — страх Господень”. Что это за страх?… Это страх благоговения, страх разрушить структуру мира, страх не понять чего-то, страх сделать что-то не так; этот страх — в присутствии величия Божия. Сущность этого страха не только в памяти о непосредственном присутствии Бога, но и присутствии Его во всех предметах окружающего мира, во всех обстоятельствах нашей жизни и в нашем собственном существе, имеющем определенное предназначение, определенные задачи, которые необходимо нам осуществить здесь, на земле Там же (С. 448).

Мы читали у отца Павла Флоренского, что подлинное и истинное познание мира не есть аналитическое его познание, но познание символическое Там же (С. 437).

Есть структура сознания символическая или мифологическая, и есть структура сознания научная Там же (С. 447).

Иное мышление — мифологическое, когда миф понимается не как сказка или сказание о чем-то не существующем, а именно как личное отношение к реальности этого мира, к собственной реальности Там же (С. 447). 

Символическое, мифическое мышление — это не значит иллюзорное, фантастическое Там же (С. 460).  

Господь открывает нам тайны небесной, вечной жизни… при помощи реальностей этого мира, который Он сотворил для нас как некий язык для общения с нами… Любая тварная реальность этого мира — и дождь, и облако, и камень, и елей, и лев, и всякий зверь, и всякий человек — является символом Иисуса Христа. Весь мир нам говорит об Иисусе Христе. И когда мы увидим, когда мы почувствуем это, весь мир станет для нас прозрачным — все будет говорить нам о Нем, не отменяя нашей свободы, не принуждая нас ни к чему, а лишь приоткрывая окно в мир иной, в жизнь вечную Там же (С. 136).

Мы можем только поражаться глубине символики и прозрений древних, и можно сказать, что есть несколько Ветхих Заветов. Не только наш Ветхий Завет, который мы имеем как текст; Ветхим Заветом является и древнегреческая и древнеегипетская культура. Они соизмеримы и трудно отделимы одна от другой Там же (С. 443-444). 

Что священник выносит на дискосе? Он выносит Вселенную! В центре — Агнец, слева частица, являющая Пресвятую Богородицу, справа девять частиц, соответствующие девяти чинам святых, и ниже два ряда частиц в молитвенное поминовение православных христиан, живых и усопших. Вот и вся Вселенная — все самое ценное, самое дорогое в ней. И мы поем: “Яко да Царя всех подымем, ангельскими невидимо дориносима чинми. Аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа”. Священник выносит на дискосе эту Вселенную, и это совершается в храме, действующей модели Вселенной, включающей в себя и первую вселенную, являемую нам в недельном богослужебном цикле Там же (С. 57).

Обращение, покаяние, затем воцерковление и обожение — вот основные ступеньки, без осмысления которых нельзя понять, что такое человек. И это признание возможности онтологического возрастания, или сущностного трансценсуса, то есть перехода в другое существование, обретения другой сущности, и есть первое отличие православной психологии от психологии секулярной Там же (С. 488-489).

Плащаницу Он тоже прошел насквозь, и все оплевания и кровь — все это осталось на плащанице с внутренней стороны, поскольку все это не принадлежало уже Ему, но естеству, которое Он брал на Себя на земле и которое приняло страдания. Потому что воскрес Он уже в ином естестве — естестве воскресшего Христа Там же (С. 144-145).

Психология сверхъестественного состояния — это психология Христа по воскресении, а Церкви — это Христа в падшем мире, когда Он здесь в падшем естестве жил и проповедовал Там же (С. 493).

Бог — это целое, человек— это большая часть, мир — это меньшая часть. И Бог так относится к человеку, как человек относится к миру. То есть отношения Бога с человеком должны гармонировать с отношением человека к миру Там же (С. 452).

Господь воплощается и восстанавливает в Себе Самом ту гармонию отношений Бога и Человека, которая была утеряна в раю Адамом… Уничижает Себя до рабьего зрака для того, чтобы привести в гармонию в Своем лице все человечество Там же (С. 458).

Целое — Церковь — есть тело Христово, где главой, то есть большей частью является Христос, а мы являемся частицами, частями тела. То есть каждый из нас является частью по отношению как ко Христу, так и к целому, то есть к Церкви. Причем, необходимо входить в гармоничные отношения и со Христом, и с Целым Там же (С. 453).

Меньшей нашей частью являются, по свидетельству Святых Отцов, не только ближние, окружающие нас, но и вся Вселенная, и самое телесное естество наше. Это тоже младший наш брат, младшая, меньшая наша часть, потому что в нашем понимании человеческого естества дух является большей частью, а тело меньшей частью. Поэтому как наш, человеческий дух относится к своему телу, как он хранит, бережет, любит, лелеет, пропитывает благодатью, молитвой, постом, целомудрием, так и Бог — целое — относится к нашей духовной части, к нашему духу Там же (С. 463).