Церковная жизнь – живая и развивающаяся. И потому постепенно что-то в ней меняется. Например, мы всё чаще слышим, как священник читает молитвы Евхаристического канона вслух.
Думаю, это правильно, когда верующие слышат, что происходит в алтаре, у Престола. Потому что это центральная часть нашего богослужения – приобщение к Тайной вечери. И очень важно, чтобы те замечательные слова, которые есть и в литургии св. Иоанна Златоуста, и св. Василия Великого, были слышны народу.
Ведь тайное чтение молитвы сложилось в России несколько веков назад, когда люди были в основном на 90% неграмотные, и вряд ли могли что-то понимать (!!!). В их восприятии церковная служба – священное богослужение, когда происходит что-то очень важное, ценное, но что именно, люди едва ли могли осознать, а тем более – объяснить.
В наши дни, начиная с начала XX века, когда грамотность становится всеобщей, прихожанам нужно вникать и в то, что происходит в алтаре во время Евхаристического канона.
Когда они слышат молитву неоднократно, за каждым богослужением, конечно, им будет всё понятно даже на церковнославянском языке. Тем более люди сейчас уже в большинстве своем читают Евангелие.
Живот или жизнь?
Что касается языка богослужения, думаю, что здесь следует идти по пути очень деликатной русификации, меняя, например, живот на жизнь, чтобы звучало, скажем, отдал жизнь не за живот мира, а за жизнь мира. Никакого искажения нет, наоборот, всё еще понятней, потому что жизнь мира звучит более всеобъемлюще.
Я помню, еще и в советское время в Евангелии, которое читалось на отпевании, многие батюшки тоже вместо «живот» читали «жизнь». Думаю, это и поэтично, и понятно, и хорошо. Такого рода замены, мне кажется, вполне возможны.
«Апостол» по-русски
Думаю, что важным шагом может стать чтение Священного Писания на русском языке. Какие-то евангельские зачала, которые читаются часто, например, Богородичные Евангелия, святительское – понятны на церковнославянском. Но многие чтения все-таки малопонятны. А уж тем более чтение «Апостола». Там и по-русски сложный для восприятия текст. Не говоря уже о том, что евангельские зачала представляют собой законченные тексты – притчи или эпизоды каких-то событий. Отрывки, читаемые из апостольских посланий, – это нередко часть обширных рассуждений, иногда занимающих целую главу.
Когда из этого рассуждения читается какая-то часть на церковнославянском языке, то люди, конечно, ничего не понимают. Это совершенно очевидно. Получается – звучит какой-то сакральный текст, все замирают в благоговейном почтении, но содержание прочитанного остается совершенно не понятым. Вспоминаются слова апостола Павла: «Но в церкви хочу лучше пять слов сказать умом моим, чтоб и других наставить, нежели тьму слов на незнакомом языке» (1Кор. 14:19).
Мне кажется, что постепенная русификация была бы весьма полезна, потому что наши богослужебные тексты очень трудные, очень богословски насыщенные. Здесь предстоит большая работа, потому что аккуратно русифицировать должны люди не только богословски образованные, но и с хорошим литературным вкусом. Потому что многие имеющиеся уже переводы на русский язык пока далеко не совершенны.
Причем вводить чтение «Апостола» по-русски не обязательно сразу на всех приходах, а по желанию. Где-то люди чувствуют себя вполне готовыми слушать на русском языке (даже знаем где...в секте о.Георгия (Кочеткова) к примеру, или на Космо-Демьянском приходе о. Александра Борисова - ред.), где-то подобное может смущать. Думаю, что здесь следует настоятельно служащему священнику давать право выбирать чтение или на русском языке, или на церковнославянском.
Короткий срок свободы
Мы совсем недавно вышли из состояния несвободы, при советской власти изменения были невозможны. Состояние свободы Церкви у нас только последние 27 лет. Это очень исторически короткий срок. И здесь должен быть очень ответственный подход к любым изменениям. Потому что всякие кардинальные реформы, изменения сразу вызывают в памяти старообрядческий раскол, чего, конечно, допускать ни в коем случае нельзя.
