Ересь кочетковщины (часть2)

Журнал "Благодатный огонь" №1-1997 год

Священник Константин БУФЕЕВ

3. «Агапа» — чуждое Церкви по духу сакральное действо, несовместимое со Святой Евхаристией

Что же представляют собой «агапы»?

В журнале «Православная община» (№ 1) Кочетков определяет их как «полулитургические» (с. 32) «закрытые встречи», «которые являются "трапезами Любви", то есть "пиром Веры" и "браком Агнца" с Его Невестою Церковью» (с. 30).

Сборища эти проводятся кочетковцами по домам отдельной «семьей-общиной» после причастия в храме на Божественной Литургии.

Не раз звучали заверения, будто никакого закрепленного «чина» на «агапах» нет. Однако в статье «Повеждь Церкви» мне удалось показать, что чин этот тем не менее существует и может быть назван:

1. Совместное пение «Отче наш».

2. Свободная молитва предстоятеля в течение нескольких минут, завершающаяся возгласом: «Христос посреди нас!» — и всеобщим ответом: «И есть, и будет!»

3. Дробление и причастие каждого присутствующего «единому общинному Хлебу» (Хлеб — с заглавной буквы, см. с. 31).

4. Причастие виноградному вину с (теплотой) из единой Чаши, сопровождающееся целованием каждого с каждым, возгласом: «Христос посреди нас!» — и ответом: «И есть, и будет!»

5. Трапеза.

6. Вторая «молитвенная» Чаша, над которой произносят харизматическую молитву, отпивают из нее и передают ее соседу за столом по кругу. Молитвы говорятся преимущественно благодарственные. Эта вторая Чаша — кульминация агапы.

Если кто-то пожелает упрекнуть меня в клевете, или недобросовестном описании, или заведомом очернении невинных дружеских встреч-«агап», пусть сравнит мой перечень с изложением самого Кочеткова. Его фразу приведем без всякого изменения, только вставим в нее для удобства сопоставления порядковые номера и произведем вертикальную разбивку текста:

«На этих встречах нежелательно иметь какой-либо закрепленный чин, ибо они всегда могут быть внутренне живы, личностны и творчески свободны —

[2] и в благодарственной молитве,

[3] и в раздаче единого общинного Хлеба,

[4] и в обновленном ощущении Христова присутствия "посреди нас",

[5] и в беседе за трапезой,

[6] и в молитвенном общении Любви» (с. 30—31).

Совпадение, кроме пункта первого, в двух перечнях поразительно буквальное. Это объясняется тем, что и Кочетков, и я описали «агапы» с натуры, так что картина запечатлелась фотографически точно и согласно.

Отсутствие у о. Кочеткова выделенного мною первого пункта объясняется легко. Его мысль о живости, личностности и свободе «агапических» собраний не предполагала в этом контексте упоминания о канонической молитве «Отче наш», хотя все «агапы» начинаются с этой молитвы. Важно заметить другое: Кочетков не раз указывал, что пение «Отче наш» на «агапах» имеет особое значение. Оно призвано воспроизвести и актуализировать евхаристическую обстановку в храме перед моментом причастия Святых Христовых Тайн. Так что и этот пункт на поверку оказывается отнюдь не невинным. Извращенное благочестие отравляет даже спасительные слова молитвы Господней.

Вино обычно используется виноградное красное, разбавленное теплотой. Хлеб, помнится, бывал разный — от простой булки до служебной просфоры.

Отметим характерную особенность кочетковских «семей-общин». «Агапические» сборища представляют собой типичные собрания посвященных. Из-за этого они формируют у членов братства «Сретение» комплекс элитарности, интеллектуальной избранности, мнимой духовной утонченности. Называясь «полными членами Церкви» (с. 30), они невольно осознают «неполноту» всех остальных православных. Вчитаемся внимательно в следующий пассаж («Православная община», № 3): «Но если человек крещен и с тех пор (в том числе с детства. — о. Г. К.) регулярно, чаще чем paз в два месяца, участвует в Евхаристии, приходя к оглашению только в смысле "восполнения таинства" своего Крещения (в широком смысле слова. — о. Г. К.), то отрывать его от сакраментальной церковной жизни нельзя (с этим трудно спорить. — о. К. Б.). Иногда у таких христиан возникает сомнение, а нужно ли им вообще оглашение (сомнение резонное. — о. К. Б.). Тогда им надо пояснить, что оно нужно всем, поскольку оглашение есть некая духовная целостность, целостный духовный опыт, который очень трудно получить самому, да еще так быстро» (с. 33).

Обратим внимание на рассуждения ересиарха. Он не допускает мысли о полноте и совершенстве действия церковных таинств. Таинство Крещения требует «восполнения» «оглашением», а таинство Евхаристии «восполняется» «агапой»... Выходит, что в Православной Церкви человек не способен обрести «духовную целостность», даже если он регулярно участвует в Евхаристии! Это взгляд совершенно неправославный. Более чем сомнительные собственные измышления и катехизические методики ставятся о. Кочетковым выше действенности благодатного присутствия Христа в церковных таинствах.

Такое странное мировоззрение Кочеткова объясняется следующим. Он сам никогда не скрывал, что идея «агап» заимствована им из духовной практики баптистов. Полноту христианства он видит как восстановление утерянного единства традиции Евхаристии, с одной стороны, и традиции «агапы», с другой стороны. Согласно такому взгляду, Евхаристию сохранило Православие, а «агапу» — баптисты. Поэтому, выходит, и те и другие ущербны. Баптисты не имеют Евхаристии, православные не имеют «агап». Восполнение утраченной духовной целостности православного благочестия о. Кочетков как раз и совершает введением в церковный обиход «агапических» собраний. Так что кочетковцы, как носители обеих традиций благочестия — православной и баптистской, — действительно как будто бы имеют основание считать православных неполноценными, требующими духовного восполнения. Комплекс избранной элитарности при таком синкретическом сознании неизбежен. При этом «неполными членами Церкви» воспринимаются и священники, И епископы, и, должно быть, сам Патриарх.

В истории Церкви подобное высокомерное отношение к другим людям и Священной иерархии не раз встречалось у еретиков и сектантов — гностиков, монтанистов, донатистов и многих других.

Говоря о синкретизме кочетковщины, отметим ее гармонию лишь в одном: в единстве теории и практики. Под теорией мы разумеем ложную неправославную экклезиологию, призывающую к необходимости «восполнения» полноты Православия. Под практикой — созидание «агапического» братства. Во всем остальном кочетковщина представляет собой химеру, ужасного кентавра, рога и копыта которого не сочетаются между собой. Кочетков не создал органического порождения. Он забыл слова Спасителя о том, что «никтоже приложения плата небелена пришивает к ризе ветсе; аще ли же ни, возмет конец его новое от ветхаго и горше дира будет» (Мк. 2, 21).

Не раз высказывалось критическое мнение, что кочетковское братство страдает так называемой «душевной прелестью». Действительно, обстановка общинности, непринужденного круга добрых знакомых, горячего чая, диванных подушек и прочего домашнего уюта создает атмосферу комфорта и расслабленности, присущую и «агапам», и молитвенно-проповедническим собраниям. В известном смысле так оно и есть.

Но подобный взгляд очень поверхностен и оставляет без внимания главное. В самом деле, если верующие люди имеют обычай собираться дома — разве это грех? Такая «душевная прелесть» скорее может рассматриваться как похвала (другие и вовсе не собираются!) или даже как алиби (откуда среди нас враги Православия? У нас «душевная прелесть»).

На самом деле «агапические» собрания, задуманные как «полулитургические» — а в перспективе развития и как «литургические», — имеют порок чисто духовный, кощунственный. Они пародируют таинство Святой Евхаристии. Они негодными средствами, на безблагодатном основании дурно понятого «царственного священства» пытаются копировать преломлением «общинного Хлеба» то, что Церковь совершает благоговейно и возвышенно на Божественной Литургии. Для всей Церкви воспоминанием и актуализацией Тайной вечери служит евхаристическая молитва в храме, а для кочетковцев — еще и «агапы». Причем последние воспринимаются как более сакраментальные и острые переживания. Никто из не посвященных о. Кочетковым — ни Патриарх, ни епископ, ни священник, ни мирянин — попасть на «агапу» в принципе не может: «На них можно приглашать гостей из полных членов Церкви, для чего нужно согласие, полных членов семьи (в нормальном случае — всех)» (Православная община. № 1. С. 30).

Напомним, что «полные члены Церкви», по определению, люди, «уже крещенные и оглашенные» в братстве. Более откровенно и определенно выразился ересиарх Кочетков на «III Преображенском соборе», о чем узнал свет из «Сборника материалов ежегодной встречи Преображенского братства "Братство в Православии"». На странице 43 лишаются чести именоваться «полными членами Церкви» все те, «кто не проходил у нас катехизацию». На следующей странице мы узнаем, что даже «можно быть не оглашенным, будучи... архиереем»!

Да и как представить себе православного христианина — от мирянина до Патриарха. — который, попав на «агапу», становится перед необходимостью молиться своими словами над Чашей с вином в кругу братьев и сестер?! Ведь читать канонические молитвы считается там дурным тоном.

Кочетковские «агапы» представляют собой попытку легального утверждения, якобы в границах православного предания, чисто баптистской формы благочестия — собрания с хлебопреломлением. Примирить эти традиции без противоречия не удастся никому. Сам Кочетков бессилен это сделать. Если на «агапе» причастие — зачем тогда Литургия в храме? Если «просто воспоминание», как у баптистов, — зачем оно нужно? Почему «агапа» устраивается непременно после причастия, неужели между ними есть какая-то родственная связь? Если такая связь есть, почему «агапа» не проводится после каждого причастия? А если такой связи нет, то как же и Литургия и «агапа» имеют единый прообраз — Христову Тайную вечерю?

В этих роящихся вопросах о. Кочетков запутался сам. Он не способен вразумительно ответить на них. Православное учение догматически стройно и совершенно. А попытка о. Кочеткова привнести чуждые еретические обычаи вместе с неправославным взглядом на Церковь и Евхаристию ставит перед ним и перед всем его братством следующую дилемму: либо надо отказаться от «агап», признав их чуждой, неправославной затеей, посягающей на святое таинство Евхаристии, — либо продолжать проводить «агапы», но при этом честно, как баптисты, порвав с апостольской церковной традицией. Компромисс между преданием святых отцов и еретической практикой невозможен.

4. Возникновение и развитие кочетковской ереси. Краткий обзор

Еретичность мировоззрения Кочеткова лишь отчасти может быть объяснена воздействием не вполне православных мыслителей, которых он почитает авторитетами: философов круга В. Соловьева и Н. Бердяева, обновленцев, церковных модернистов и экуменистов.

По своему складу души он вовсе не мыслитель. Не человек ума, но человек воли и действия. Поэтому, когда Юрий Кочетков обратился к вере, он, видимо, вскоре посчитал себя достойным священства. Однако Церковь на служение Божьего алтаря его ставить не торопилась. И вот, как Наполеон, вырвавший из рук римского первосвященника корону и надевший ее себе на голову, он задолго до церковного рукоположения в священнический сан стал сам преломлять хлеб и благословлять вино Именем Христовым. Так в узком дружеском кругу, в домашней обстановке родилась традиция «агапы» — бессильной пародии и карикатуры на великое церковное Таинство Святой Евхаристии.

Скопировать было с кого. «Я был в очень многих разных храмах не православных, в самых разных. Где я только не был... Я очень уважаю и католическую молитву и таинства, и протестантскую молитву...» — признался о. Георгий на «III Преображенском соборе» (Братство в Православии. С. 46). Кочетковские «агапы» по форме и сути повторяют то, что делают баптисты и иные сектанты на своих собраниях хлебопреломления и освящения вина.

Если бы Кочетков действовал как частный баптист, никаких претензий к нему, по-видимому, не возникло бы. Но он, не желая отвергать благодатной силы церковного причастия, присвоил себе контрабандное право делать то, что не делал никто из мирян до него: преломлять хлеб и освящать вино в «воспоминание» Тайной вечери.

Параллельно зрело недовольство существующим церковным устройством и желание реформировать Русскую Церковь. Так сперва индивидуальное, а потом и групповое «оглашение» начало готовить носителей «полного» «агапического» церковного сознания.

Я познакомился с Кочетковым и его группами «оглашения» в 1988 году, когда он был в диаконском сане и назывался «брат Георгий». К этому времени и «оглашение», и «агапы» были уже отлаженной устоявшейся традицией. Однако кочетковщина тогда действовала неофициально, по домам, не имея возможности легальной церковной деятельности. Тогда в еретическом движении еще не было ни одного священника, и братство, довольствуясь «полулитургическими» «этапами», не могло само проводить церковных таинств. Стремление к тому, что в «семье-общине» «должны совершаться все церковные таинства» (Православная община. № 1. С. 33), было лишь желанной перспективой. Крещение тогда еще проводилось на обычных приходах обычными священниками. Оглашение не имело нынешнего размаха. Причащались также где придется.

Известные трудности с причастием возникали на сплошных седмицах — Пасхальной и Троицкой. Немало ухищрений приходилось применять «оглашенным», чтобы исполнить требование ежедневного, любой ценой причащения без исповеди в течение восьми дней. Кочетков совместно с братьями-катехизаторами давали практические советы, как обойти препоны и рогатки традиционного русского церковного благочестия. Такие встречи назывались «таинствовводственными». На них давались, к примеру, такие рекомендации: идти в те храмы, где один батюшка исповедует, а другой причащает. Или: не ходить два дня подряд в один храм, но лучше чередоваться небольшими группами, чтобы не примелькаться. «Оглашенных» ставили изначально как шпионов-диверсантов во вражьем стане традиционного, «кондового» Православия. «Полные члены Церкви», накачанные кочетковским «огласительным» курсом «От сотворения мира до наших дней», шли по праву и достоинству принимать положенные им Тело и Кровь Христа, но при этом рисковали быть отстраненными от Святыни какими-то темными длиннобородыми представителями «охранительной традиции». Вот как писал об этом этапе сам о. Кочетков: «Со дня Крещения и Причастия начинается заключительный этап системы оглашения — краткое таинствовводство... проходя который "младенцы во Христе" должны укрепиться и стать полными членами Церкви — духовно взрослыми, то есть "верными"» (Православная община. № 3. С, 33).

Оценивая дальнейшую динамику развития кочетковской ереси, отметим важнейший переломный момент, когда сектантская сущность братства могла быть изжита. Этот момент — священническая хиротония о. Георгия в Новодевичьем монастыре. Казалось бы, человек получил церковное признание и право совершать законным образом Евхаристию. Тут бы и сказать своим «оглашенным»: «Дорогие братья и сестры! Баста! "Агапы" отныне отменяются. Пошалили мы с вами, и хватит безобразничать. Кто желает со мной совершать вечерю Любви — приходите в храм на литургию. Домашние хлебопреломления отменяются».

Но увы! В день хиротонии две старшие «семьи» собрались на совместную поздравительную «агапу». С этого момента кочетковское братство перешло в новое качество. Раньше «общинники» после причастия в разных храмах собирались на «агапу» в один дом. Теперь же из одного храма с одной евхаристической службы разные «семьи» стали собираться на «агапы» в разных домах. Кочетков-«епископ» уже физически стал не успевать бывать в один день на нескольких «агапах». Все чаще председательское место на «агапе» стал занимать глава «семьи», «пресвитер». Все отчетливее и выразительнее стало прорисовываться значение Кочеткова как «Первосвященника».

«Оглашение» стало проходить более основательно и без помех. Все молитвы «Во еже сотворити оглашенного» теперь стал читать (разумеется, в русском варианте) сам ересиарх. Не стало проблем ни с крещением, ни с восьмидневным причастием без исповеди. «Оглашение» стало вызывать у всех большее доверие. Авторитетом священного сана освятилась и традиция «агапы».

Количество «оглашенных» стало расти лавинообразно. Кочетковщина стала распространяться по России и странам ближнего зарубежья. С 1991 года стали проводиться ежегодные «Преображенские соборы», демонстрирующие силу и мощь новой ереси. С переводом о. Кочеткова из городка Электроугли в Москву авторитет братства еще больше повысился. Издается журнал «Православная община», открывается Высшая школа — место подготовки катехизаторов. Сейчас ведется еженедельная постоянная передача по католическому радиоканалу «София». Общественное мнение начинает воспринимать еретика-модерниста как прогрессивного православного деятеля. Бредовые сентенции Кочеткова выдаются за «одно из мнений Церкви».

В оценке деятельности кочетковского братства «Сретение» я сознательно не хочу касаться богослужебных особенностей в их храме. По моему глубокому убеждению, все нашумевшие разговоры и споры о русском языке (то бишь «русификации»), иконостасе, чтении тайных молитв вслух, опускании важнейших молитв и песнопений (как, например, «Достойно есть» или задостойников на литургии) и прочих сокращениях и искажениях — лишь на руку кочетковским еретикам. Подобные дискуссии о внешних обрядовых формах, которые действительно безжалостно попираются и коверкаются, только мешают обличению главного греха кочетковской ереси — сектантского благочестия на «агапах» — и православному представлению о Церкви, иерархии и таинствах.

В свете сказанного следующим образом видится чудовищный инцидент, происшедший 16/29 июня в храме Успения в Печатниках. Конфликт между пострадавшей стороной в лице о. Михаила Дубовицкого и кочетковским братством «Сретение» представляет собой, ни много ни мало, открытое столкновение между Православием и интересами ереси. Желание последних сводится к тому, чтобы иметь полную и бесконтрольную свободу деятельности. Но вот в среду кочетковцев попадает чужеродный им элемент, да к тому же облеченный священным саном и потому «претендующий» на духовную власть и честь. Приходит равный самому «Первосвященнику»! С этим смириться невозможно. Ведь само признание «полным членом Церкви» священника, который ничего не знает про «этапы», равносильно дискредитации «этап». Выходит, что «агапы», и подготовляющее их «оглашение», и сложившаяся в братстве «иерархия» попросту не вписываются в православное благочестие. Нужно или самораспускаться, или до крови стоять за свои права. Отцу Михаилу не могли не устроить обструкцию. Поэтому его и обвинили в малограмотности, психической неполноценности, провокациях, да и вообще во всех смертных грехах. Без экспертизы ясно, что все это гнусные наветы.

После печальных событий 16/29 июня и временного лишения иерея Георгия Кочеткова права священнослужения позиция сектантов вовсе не ослабла, но еще больше набирает силу. Как не стыдится провозглашать ересиарх, «братство еще более сплотилось». «Агапы» не исчезли и отнюдь не остыли. «VIII Преображенский собор» 1997 года состоялся и с особой силой демонстрировал жизненность ереси. Кочетковщина наступает на Православие, и средства массовой информации активно помогают этому натиску.

Помешать росту и развитию кочетковщины сегодня не может никто. Даже если Кочетков будет навсегда запрещен в священнослужении, «агапическая» и «огласительная» деятельность секты не прекратится. Деятельность эта началась до его хиротонии и, как теперь очевидно, не прекратилась после церковного прещения.

Что же должна сделать сегодня Православная Церковь?

Необходимо отмежеваться от ереси, обличив ее. Долг Священноначалия объявить еретическим образованием само кочетковское братство. Для этого необходимо:

1. Объявить братство «Сретение» во главе с его лидером Георгием Кочетковым антиправославной сектой.

2. Признать грехом против Церкви само участие во всех неформальных собраниях, проводимых в Сретенском братстве на уровне: «соборов», «агап», молитвенных и евангельских домашних встреч, «открытых встреч» и уроков оглашения.

3. Жертвам кочетковского духовного прельщения объявить необходимым условием присоединения к Русской Православной Церкви покаяние в самом факте участия в сектантских сборищах (при обязательном выходе из «семей-общин»).

Если эти меры будут приняты, Церковь не будет отвечать за бесчинства сектантов, а еретики не смогут больше говорить от лица Церкви.

Если предлагаемые меры приняты не будут, перспектива видится самая мрачная.

Противостояние кочетковщины и Церкви символически может быть выражено названиями двух трудов. Еретик Кочетков озаглавил свою программную статью: «Священство православных и баптистов», подразумевая, что здесь есть о чем поговорить, есть что с чем примирить. Православный богослов архимандрит Иларион (Троицкий, будущий архиепископ, священномученик-соловчанин) еще в начале нашего столетия закрыл эту дискуссию названием своего труда: «Христианства нет без Церкви».